Неодолимый соблазн - Юджиния Райли

— Это все, что вам нужно! — возмутилась она. — Наказать меня!

— Разве это наказание, Мерси? — нежно спросил он.

Вспыхнув от смущения, она отвернулась.

Поднявшись, Джулиан помог ей встать.

— Раз уж мои объятия для тебя хуже пытки, пойдем в салон.

* * *

Они вышли на палубу. Под ними, насколько хватало глаз, сверкала серебряная лента Миссисипи. Вдоль берега сплошной зеленой стеной стоял лес. Полуденный зной обдал их жаром. В воздухе стоял запах влажной зелени и гниющих водорослей.

— Куда вы собираетесь отвезти меня на медовый месяц?

Рассмеявшись, Джулиан перегнулся через перила и принялся разглядывать бурлившую за бортом воду.

— Забавно… Выходит, мы с тобой настолько чужие друг другу, что ты только сейчас решилась об этом спросить. — Заметив, как побледнела жена, Джулиан поспешно добавил: — Я везу тебя в Сент-Луис.

— Что мы там будем делать? — равнодушно спросила она.

— Ходить по театрам, по ресторанам. — И, пропустив сквозь пальцы струящийся огненно-рыжий локон, добавил: — Или останемся в гостинице.

Она отвернулась, чтобы скрыть предательский румянец.

— Понятно.

Они спустились на главную палубу, оттуда через вращающиеся двери прошли в салон.

Подскочивший стюард усадил их за свободный столик в углу. Отодвинув для нее стул, Джулиан заказал лимонад. Ожидая, пока принесут напитки, они погрузились в угрюмое молчание.

Джулиан незаметно поглядывал на свою юную жену, которая сидела напротив него, чопорно сложив на коленях затянутые в перчатки руки. Сейчас ему было стыдно за себя — подумать только, чуть не изнасиловал бедняжку, не успев даже переступить порог каюты! «Но, будь я проклят, — с досадой подумал он, — этим своим равнодушием маленькая чертовка вконец околдовала меня!»

Ему вдруг стало даже жаль Мерси — ведь он так часто и с таким упорством старался затащить ее в постель. Может, потом она и возненавидит его, но это потом… а прежде он услышит, как она закричит от наслаждения в его объятиях.

Стюард поставил перед ними лимонад. Мерси думала о том, что произошло наверху. Может, было неразумно злить его, настаивая, чтобы они отправились в салон? Но чего же ожидал этот негодяй? Рассчитывал, что она задерет перед ним юбки, едва переступив порог каюты?

Стараясь отвлечься, Мерси огляделась.

В дальнем конце салона за маленьким столиком четверо джентльменов играли в карты. Трое с виду были типичные плантаторы. Но четвертый чем-то напоминал хищную птицу! Под загнутым, как птичий клюв, носом красовались густые усы, тонкие, злые губы сжимали окурок сигары.

Сильные пальцы стиснули ей руку, и Мерси обернулась. Заметив сердитый взгляд Джулиана, она пристыженно опустила глаза.

* * *

— Неужели даже в день свадьбы мне придется бросить кому-то вызов? — обманчиво мягким тоном спросил Джулиан. Но в его глазах Мерси увидела угрозу.

— Я просто смотрела по сторонам, — защищалась она.

— Да нет, моя милая, не просто. Ты нахально разглядывала совершенно незнакомого мужчину… Неужели монашки не предупреждали тебя, как опасно глазеть на подобных людей?

— Нет, — легкомысленно бросила Мерси. — Но ведь насчет вас меня тоже не предупреждали!

— Мерси, человек подобного сорта не задумываясь затащит тебя в первую попавшуюся свободную каюту и сделает с тобой все, что захочет.

— Ну да, конечно, — она саркастически хмыкнула, — именно такие мужчины набрасываются на женщину, едва переступив порог каюты. Может, вы себя имели в виду?

— Проклятие! С меня хватит!

Вскочив, Джулиан уже протянул к ней руку, чтобы вытащить ее из-за стола, как вдруг раздался радостный возглас:

— Мерси! Мерси О'Ши! Какой приятный сюрприз!

В дверях салона, сияя от радости, стояла ее бывшая подруга по монастырю Лавиния Морган!

— Лавиния! — Мерси с радостным криком бросилась к ней.

Джулиан с мрачной усмешкой двинулся следом.

— Мерси, какая неожиданность! — Глаза Лавинии сияли. И тут она заметила Джулиана. — А это, должно быть…

— Я теперь замужем, Лавиния, — поспешно объяснила Мерси. — Помнишь моего опекуна, месье Деверо?

— Месье Деверо? — В глазах Лавинии вспыхнуло любопытство. — Ты хочешь сказать, что…

— Лавиния, — гулкий бас мистера Моргана перекрыл ее щебетание, — будь так добра, представь нам твоих друзей, — попросил он.

Лавиния вспыхнула:

— Конечно, папа, извини. Мерси О… или нет, теперь уже Деверо, верно? Позволь мне представить тебе мадам и месье Деверо…

Последовал обмен рукопожатиями. Джулиана и Мерси представили родителям Лавинии — Гранту и Миртл Морган и ее старшему брату, Демпси.

Когда Морганы узнали, что Мерси и Джулиан обвенчались только утром, на молодую чету дождем посыпались поздравления. Джулиан держался весьма учтиво, даже предложил Морганам присоединиться к ним. Принесли стулья, и они вшестером уселись за столик. Мерси усадили между Джулианом и Демпси.

Заказали кофе и лимонад, только Джулиан приказал подать ему двойной бренди. Мерси покосилась в его сторону, беспокоясь, что он пьет с утра, но ответом ей был угрюмый взгляд и каменное выражение лица.

Лавиния подмигнула Мерси:

— Значит, тебе тоже удалось удрать от сестер?

— Да, — весело ответила та. — Только вот попала из огня да в полымя!

Наградой ей был смех Морганов и испепеляющий взгляд Джулиана.

— Ну, тогда немедленно объясни, как произошло, что вы с месье Деверо вдруг решили обручиться, — потребовала Лавиния.

Мерси вспыхнула. Прямолинейность Лавинии всегда вгоняла ее в краску.

Добрая миссис Морган тут же бросилась на выручку.

— Лавиния, ну право же! — возмущенно одернула она дочь. — Вечно ты суешь нос в чужие дела! Это неприлично! — И лучезарно улыбнулась новобрачным. — Разве не видно, что наши голубки до смерти влюблены друг в друга!

Только предостерегающий взгляд Джулиана не позволил Мерси изумленно вытаращить глаза.

Положение спас брат Лавинии, Демпси. Он принялся разглагольствовать о том, что страсть к яркой и дорогой одежде, обильной и вкусной пище, горячительным напиткам, азартным играм и женщинам очень скоро станет причиной гибели креолов. Но стоило только стюарду объявить, что ужин готов, как импровизированная паства моментально забыла о проповеди Демпси, только что с пеной на губах обличавшего такой смертный грех, как обжорство. Посовещавшись, все единодушно решили, что раз уж они вынуждены пребывать на пароходе и выхода у них все равно нет, значит, надо смиренно склонить голову перед капризом судьбы. Иначе говоря — есть, пить и веселиться.