Малыш от генерального - Мария Коваленко

Вчерашний разговор с мамой не шел ни в какое сравнение. В памяти мелькали наши безумные поцелуи с Маратом, его улыбки, пошлые угрозы и горячие обещания. Я словно чувствовала его тепло. А наяву его целовала в щеку и брала под руку незнакомая роскошная женщина.

Даже Роберт не играл со мной так. Для него я была не самой идеальной, но единственной. А Марат...

Наверное, беременность и усталость все же сделали со мной свое коварное дело. Повода обижаться не было, но переносицу почему-то ломило. Новые линзы не вызывали никогда аллергии, но глаза вдруг начали слезиться.

А ведь я так радовалась, увидев утром смятое белье на офисном диване... Шутила про дресс-код... Чуть не забыла про кофе.

Наивная. Размечтавшаяся. Дура.

Впервые я ненавидела свою работу. Впервые хотелось соврать о болезни и сбежать к себе домой. Вместе с той слишком чувственной женщиной, которую я боялась, Абашев, похоже, разбудил во мне ещё и обидчивого ребёнка.

Он не знал слов «надо» и «обязанности». Он тянул к выходу из зала и требовал нажать на кнопку лифта. Ему было плевать, что подумают другие и какие наступят последствия.

Не знаю, как я справилась с этой собой. Минуты таяли мучительно долго. Чужие вопросы тянули из меня последние силы. Но, когда презентация перешла в обычную попойку и акционеры принялись поздравлять старшего Игнатова, я не сдалась и попросила водителя подать машину.

* * *

Некоторые дела нужно исполнять до конца, не слушая других и порой себя. Я хотела уйти из квартиры Абашева, и это необходимо было сделать сразу. Не охраняют боссы компаний своих помощников. Не стерегут, если не хотят чего-то кроме работы.

Раньше я об этом не думала. Потрясений было слишком много. Позволяя другим выбирать курс, плыла по течению. А сейчас, после презентации, словно шоры с глаз упали. Руки тряслись, так хотелось поскорее собрать все вещи в чемодан. Не было времени переодеться и снять туфли, так мечтала поскорее убраться из этого дома.

Со стороны я, наверное, напоминала маленькое комнатное торнадо. Сгусток из слез, злости и боли. Только когда сборы, наконец, подошли к финалу, дверь неожиданно распахнулась.

Это был не Герасимов с очередной крысой и посланием.

Не какой-нибудь наемник, которому все равно, кого убивать.

На пороге без галстука и без фирменной кривой улыбки стоял Марат.

Словно взбирался на свой тринадцатый этаж по лестнице, он тяжело дышал. Крылья носа хищно раздувались. А во взгляде читалась такая ярость, что моя собственная злость казалась скромной потугой на сильные чувства.

– Далеко собралась? – сквозь одышку прорычал он. – Ничего не забыла?

Хлопнул дверью так, что стены вздрогнули.

– Еще минута, и квартира будет в полном твоем распоряжении!

С потекшим макияжем я, наверное, смотрелась той еще валькирией. Панда кунг-фу. Но сейчас было пофиг.

– Счастье-то какое! – Раскрыв руки и откинув голову назад, Марат словно поблагодарил кого-то свыше. – Наконец-то свобода! Никто не будет крутить задом перед глазами и мотать нервы!

– Рада, что ты счастлив.

Мой боевой запал совсем иссяк, и сил хватило только на то, чтобы выкатить чемодан из спальни.

– Трусиха!

В одно мгновение Абашев настиг меня, сжал запястье и рванул на себя.

– Не тр-р-рогай!

Я отчаянно дернулась вбок, только проще было взлететь под потолок.

– Тише, маленькая. Тише. Не хочу сделать тебе больно, – вдруг совершенно другим тоном быстро заговорил Марат. – Эта дура приперлась сама! Я ее не звал. Не звонил. Не писал. Я вообще забыл о ее существовании. Если бы ты задержалась, увидела бы, как я вызываю ей такси и сплавляю домой.

– Не важно... Сегодня отправляешь одну домой. Завтра уедешь вместе с ней.

Маховик эмоций раскачался так сильно, что я уже не могла себя остановить. Боль никуда не делась. Рядом с Маратом она ощущалась только острей. Мне будто иглы под кожу загнали в тех местах, где он прикасался. Пытка, а не объятия.

– Мне хочется прибить того урода, который сделал тебя такой. – Он вдруг резко отбросил свою осторожность и вжал меня в себя с такой силой, что я почувствовала каждый изгиб и стук сердца.

– Я такая, какая есть...

– Охрененная.

– ...и не надо из-за меня никого убивать.

– Надо.

Горячие пальцы, словно по ухабистой дорожке, поползли по моим позвонкам вверх. Зарылись в волосы. Обхватили затылок.

Требовательные губы обожгли дыханием мой рот. Замерли перед ним, готовые сорваться.

– Я не хочу быть игрушкой. Не смогу. И не хочу превратиться в чью-то замену. – Было страшно, но я заставила себя взглянуть Марату в глаза.

– Не станешь.

– Даже с теми, кто снится тебе по ночам.

– А так важно, кто мне снится, если хочу я только тебя?

Свободной рукой Марат прижал еще плотнее мои бедра к своим, заставляя чувствовать желание.

– И... Я не умею... Делиться.

Как будто была первый раз наедине с мужчиной, мысли в голове замедлились. Окутались жарким туманом. Таким же, какой сейчас закручивался в воронку внизу живота.

Тело зазвенело от напряжения, и уже знакомые мурашки начали свой челночный бег по коже.

– Как и я.

Словно каждое слово дается с болью, Марат сжал мои ягодицы и с отчаянным глухим стоном толкнулся языком в рот.

Марат.

Наверное, зря я увернулся от прощального удара Карины. Своей маленькой, но тяжелой сумочкой она почти попала мне в пах. Не подставь я бедро, корчиться на парковке пришлось бы долго. Удовольствие то еще, но сейчас не загибался бы так от желания.

С Аглаей сдерживаться было нереально. Меня то рвало в клочья от ее мокрых глаз, то накрывало с головой от пугливого отклика.

Мышка моя оказалась совсем дикой. Не знаю, что за урод был с ней до меня, что за тараканов подселил ей в голову, но каждый стон, каждое движение навстречу приходилось вырывать с боем.

Она словно боролась. Но не со мной, а с собственным телом. Клала руки мне на грудь. Сжимала ткань рубашки и тут же трусливо прятала ладони за спину.

Отзывалась на поцелуи. Будто изучая, обводила языком контур моих губ и спустя секунды замирала. Удивленная, испуганная, с широко раскрытыми глазами и такая робкая, что меня самого начинало трясти.

Стыдно признаться, но впервые я не знал, как лучше подступиться к женщине. С другими такого не было никогда. Всегда брал свое не задумываясь и получал равный отклик. «Баш на баш», – самое древнее правило обмена в сексе работало безотказно.