Аромат золотой розы - Марта Таро

– Шантажом! – объявила Генриетта и рассказала фрейлине всё, что услышала в заколоченном доме.

Девушка с нетерпением ожидала, что Орлова развеет её сомнения в том, может ли виконт де Ментон оказаться пресловутым «Р.», но вместо этого фрейлина принялась её отчитывать. Агата Андреевна пришла в ужас от рискованного поведения своей подопечной и отступилась, лишь получив от юной герцогини клятвенное обещание никогда больше не ходить в заколоченный дом одной. Только после этого Орлова сменила гнев на милость.

– Итак, мы имеем уже двоих подозреваемых, – сказала она. – Графиня де Гренвиль претендует на ваше имение как наследница купившего его с торгов человека, а де Ментон вполне может заявить претензии на наследство, если вас с Луизой не будет в живых.

– Но ведь он – незаконнорожденный и, по французским законам, не может быть наследником. Де Ментон сам собирается шантажировать пожилого герцога и его единственного сына подобной ситуацией, – возразила Генриетта.

– Мой опыт подсказывает, что документы никогда не исчезают бесследно. Обязательно найдутся какие-нибудь письма или дневники, а там и завещание в пользу незаконнорожденного наследника может всплыть. Поверьте, что так и будет, ведь наш бастард – человек ловкий, к тому же у него есть сильный покровитель – Фуше. В этом случае для успеха необходимо выполнение лишь одного условия – наследник должен быть единственным. Вы догадываетесь, на что я намекаю?

– Агата Андреевна, я же вам обещала! – воскликнула Генриетта. – Я не стану больше рисковать. Но все же мне показалось, что де Ментон и его сообщники не убийцы. Понимаете, я давно научилась разбираться в подобных людях, от этого раньше зависела наша жизнь. Де Ментон и его подручные – циничные мошенники, но не душегубы.

– Дай-то бог! – перекрестилась Орлова.

Ей не хотелось углубляться в подобные рассуждения. Может, Генриетта и разбиралась в повадках лондонских бандитов, да только какой от этого толк? Самые беспощадные битвы случались всегда за власть и деньги. Когда искушение слишком велико, а ставки высоки, нерушимые моральные бастионы расползаются, как песок под напором волны, и благородные аристократы проявляют такую жестокость, какая и не снилась обычным разбойникам. Отвлекая свою юную спутницу, фрейлина взяла её за руку и повела к сторожке.

– Пойдёмте обедать. Я попросила Клод пригласить свою подругу – служанку из дома Гренвилей. Наша легенда остается прежней: мы ищем работу и хотим порасспросить её о хозяйке дома.

– Мне по-прежнему восхищаться де Ментоном?

– Посмотрим, – заколебалась Агата Андреевна, но потом решилась: – Поступайте, как сочтёте нужным. Полагаюсь на ваше чутьё.

Агата Андреевна пыталась сосредоточиться. Разговор с подопечной расстроил её. Генриетта безрассудно лезла в пекло, создавая множество ненужных проблем. Даже страшно было подумать, что могло случиться, если бы де Ментон обнаружил девушку в своём доме. Виконт уж точно не стал бы церемониться с бедной служанкой. Теперь понятно, что Генриетту ни на минуту нельзя выпускать из поля зрения.

Орлова переступила порог кухни и увидела, что за накрытым столом рядом с Клод восседает немолодая дородная женщина в бумазейном чёрном платье с маленьким плоёным воротником. Пышный чепец с кружевной оборкой возвышался над её румяным лицом, словно гора. Женщина дружелюбно улыбалась, а весёлый блеск её чёрных глаз и покрасневший кончик носа говорили сами за себя.

«Да ведь она выпила», – поняла Орлова.

Коли так, это было весьма кстати. Агата Андреевна любезно поклонилась гостье и поспешила сесть с ней рядом. Подозрения оправдались: от женщины сильно припахивало. Похоже, та имела доступ к винному погребу своей хозяйки. Клод торжественно представила всех друг другу. Новая гостья оказалась буфетчицей по имени Карлотта. По окончании представления она торжественно водрузила на стол початую бутылку бордо и предложила выпить за столь приятное знакомство. Под сваренный Клод куриный суп бордо у Карлотты пошло очень лихо, почти мгновенно развязав ей язык. Буфетчицу даже не пришлось расспрашивать. В восторге от внимания к своей персоне, Карлотта разливалась соловьём.

– Моя хозяйка Мари-Элен – женщина сильная, да и деньги считать умеет, но до покойной матери ей далеко. Вот уж та была кремень! Она даже на порог этого прощелыгу де Ментона не пускала. Ну а как её схоронили, так этот, с позволения сказать, виконт так на всё готовое и заселился. А ведь сволочь какая! Мальчишечка-сынок уже подрастает – одно лицо ведь с отцом, а де Ментон его не признаёт и на Мари-Элен жениться не хочет. Жильбер считается сыном того русского старика, за которого покойная мать сумела пристроить Мари-Элен. Ведь, понятное дело, чем быть дочерью сводни и процентщицы, лучше уж считаться русской княгиней!

– Ох, ведь это же грех какой – ребёнка не признавать! – возмутилась Орлова. – Господь виконта покарает, как пить дать! Я только одного не пойму, почему ваша хозяйка зовётся графиней де Гренвиль, если она вдова русского князя?

– Да, блажь! – отмахнулась Карлотта. – Вроде бы Мари-Элен взяла фамилию своего отца, чтобы род не угас, поскольку законных претендентов на титул не осталось. Да только кто её так зовёт, кроме прислуги? К ней ведь никто не ездит, сама она нигде не бывает. Брезгуют ею господа. А коли так – хоть королевой назовись, из навоза всё равно не выбраться!

– Бедняжка, мужчины так жестоки, – посочувствовала Орлова и с жалостью спросила: – Неужели нет человека, который возьмёт Мари-Элен в жёны? Она молода, красива и богата. Справедливость должна восторжествовать!

С силою боевого тарана в разговор вклинилась захмелевшая Клод. Она стукнула кулаком по столу и заявила:

– Франсуаза дважды своей дочке мужей находила, всё надеялась от де Ментона отвадить, да видно, что яблоко от яблони недалеко падает: коли мать была шлюхой, так и дочь – потаскуха. Поэтому уже сейчас всё по справедливости!

Белоснежная гора чепца аж подпрыгнула на голове возмущённой Карлотты:

– Ты не любила Франсуазу, вот и дочь её терпеть не можешь! Давно уже пора забыть о прошлом. Что было, то быльём поросло! Чего теперь вспоминать? Да и ошиблась ты: нашёлся хороший человек. Скоро свадьба будет… Нам объявили, что хозяйка за банкира по фамилии Роган замуж выходит. Я его видела – немолодой, конечно, но ещё сильный. Скажете, детей от него не будет? Так у нашей Мари-Элен сыночек уже есть.

– Замуж? Не может быть! – разозлилась Клод. – Ты нарочно врёшь, чтобы меня расстроить.

– Не вру!.. – возмутилась гостья.

Хмельной взгляд её скользнул по лицам остальных женщин. Желая привлечь их на свою сторону обличительной речью, Карлотта, покачнувшись, поднялась со стула и тут краем глаза заметила движение за окном.

– Пошли, сама убедишься! – с видом триумфатора заявила она хозяйке сторожки и поспешила в комнату.

Клод кинулась за ней, следом прошли Орлова с Генриеттой. Буфетчица тыкала пальцем в стекло, указывая на коляску у ворот особняка де Гренвилей. В запряжённом серыми в яблоках лошадьми экипаже сидел уже немолодой мужчина. Несмотря на щегольской фрак и новенький блестящий цилиндр, он никак не походил на холёного богача. Худое, выдубленное солнцем лицо – очень жёсткое и неприятное – скорее подошло бы беспощадному вояке, чем преуспевающему буржуа.