Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза

осматривал и ощупывал кожные покровы каждого, спрашивал, есть ли жалобы на самочувствие, и делал соответствующие записи в своем журнале.

Вообще-то болели матросы довольно редко. Добротное флотское питание, молодые организмы и профилактика делали свое дело. В основном досаждали мелкие травмы, нарывы, да близость большого портового города и доступных женщин. Поэтому, как говаривал Николай Михайлович Смирнов «профилактика, профилактика и еще раз профилактика, господа». Не обошел вниманием Н.М.Смирнов и офицеров эсминца. На момент медицинского осмотра все были, слава Богу, здоровы.

сентября эскадренный миноносец «Расторопный» поднял дежурный флаг, и вышел на Ревельский рейд. В пятницу, 16 сентября перешли в Балтийский Порт. На переходе в 15 ч 13 мин сигнальщик матрос Николай Лапин, прибывший недавно с миноносца «Туркменец Ставропольский», обнаружил плавающую мину. Мина не угрожала непосредственно миноносцу, но ее требовалось уничтожить. Вахтенный офицер мичман Б.Садовинский, похвалив Лапина, вызвал дежурный расчет артиллеристов. По мине открыли огонь из пулемета и через 6 мин она затонула.

сентября находились на якоре в Балтийском Порту; глубина 9 сажень (16,67 м), канату на клюзе — 30 сажень (55,56 м), грунт — ил.

сентября снялись с якоря и из Балтийского Порта перешли в бухту Регервик, оттуда — в Ревель. По приходу в Ревель миноносец

«Расторопный» ошвартовался у стенки порта. С транспорта «Ангара» прибыл водолаз для осмотра гребных винтов миноносца. На мачте миноносца подняли «боевой» флаг «Наш», что по своду сигналов означало: «Ведутся водолазные работы». В 17 ч 8 мин водолаз спустился под воду и через 10 мин вышел из воды. В следующие сутки водолазные работы по осмотру состояния винтов были продолжены, закончились в 11 ч 10 мин флаг «Наш» спустили. В ходе водолазных работ были выявлены вмятины и трещины в лопастях гребных винтов, требовался их срочный ремонт или замена.

20 сентября на «Расторопном» зачитали приказ командующего флотом Балтийского моря № 666, которым командующим кораблем назначался старший лейтенант А.И.Балас.

В среду, 21 сентября, снялись со швартовых в Ревеле и ушли в Гельсингфорс для ремонта гребных винтов; на переходе разошлись контркурсами с эскадренными миноносцами «Громящий» и «Эмир Бухарский».

«Бабье лето» в Гельсингфорсе вступило в свои права. Деревья покрылись золотом листвы, воздух стал прозрачен и чист, небо наполнилось голубизной.

«Расторопный» находился у причалов Гельсингфорса в течение целой недели — с 22 по 29 сентября. Мичман Садовинский встречался с Ириной, лишь только представлялась возможность. Он, как мальчишка-гардемарин, искал и находил малейшую причину освободиться от службы и сойти с корабля в город. В эти дни они много бродили по тихим скверам и паркам города, заполненных шуршащей золотой листвой, присаживаясь от усталости, то за столики уличных кафе, то на скамьи аллей, то в беседки парков. В один из выходных дней, когда Бруно рано сошел с корабля, и они, по традиции, встретились у фонтана с нимфой, Ирина, улыбнувшись, пригласила его к себе домой, на обед. Бруно непроизвольно глянул на часы и без колебаний согласился. Они миновали Торговую площадь, по мосту через канал перешли на полуостров Катайанокка, разделяющий Нора-Хамин (Северный порт) и Седра-Хамин (Южный порт), прошли по набережной, мимо закрытого, во внеурочное еще время, казино для русских морских офицеров, свернули направо в переулок и подошли к красивому жилому дому.

— Вот мы и пришли, — сказала Ирина. Они поднялись на второй этаж и остановились у двери темного дерева. Ирина достала ключ, отворила дверь и поманила за собой Бруно. В передней висело большое зеркало в старинной, золоченой раме. Фигура мичмана отразилась в нем, на мгновение, во весь рост, и Бруно улыбнулся. Он снял форменное пальто и повесил его на вешалку, рядом с флотским пальто с погонами капитана 2 ранга. Фуражку он положил на столик при зеркале. Ирина пригласила его в гостиную.

Мамочка, у нас гость! — громко произнесла она, усадила мичмана на мягкий диван и вышла в другую комнату. Бруно осмотрелся. Обстановка гостиной была приятной и уютной. Красивая, подобранная со вкусом мебель, гармонировала тканью обивки с цветом и рисунком обоев. Приятно радовало глаз присутствие только необходимых и удобных вещей, не было заметно побрякушек и ненужных безделушек. Все, что он увидел, как-то очень сочеталось с самой Ириной, и Бруно совсем не удивился этому: внутренне, он ожидал чего-то подобного.

Обед был накрыт в столовой. Родители Ирины уже расположились за овальным, сервированным красивой посудой, столом.

Здравствуйте, — произнес мичман с коротким полупоклоном. Мама с улыбкой кивнула, отец поднялся, протянул руку и поздоровался:

Прошу к столу.

Бруно извинился, попросил разрешения оставить кортик в прихожей, вновь вернулся в столовую и сел за ослепительную скатерть, заложив салфетку. Отец Ирины приподнял со стола хрустальный графинчик и вопросительно посмотрел на гостя:

Как насчет имбирной?

Не откажусь, — согласился Бруно.

Ну, за знакомство в нашем доме, Бруно Адольфович! — произнес отец Ирины. Они чокнулись и выпили. Тонко зазвенели приборы, мужчины на минуту замолчали, закусывая. Ирина, ухаживая за ними, сама разливала суп. Опять замолчали, сосредоточившись на супе.

Ириночка рассказывала мне о вас, Бруно, — проговорила мама Ирины, когда тарелки оказались пусты.

Мы очень рады, что у Ириночки появились вы….

Закончив 30 сентября ремонт винтов, эскадренный миноносец «Расторопный» получил со штабного судна «Кречет» распоряжение идти к маяку Реншер. В 10 ч 5 мин стали на якорь у маяка, в 11 ч 52 мин к борту «Расторопного» подошел миноносец «Сильный».

В 12 ч 05 мин «Сильный» отошел от борта и ушел в Гельсингфорс.

В вахтенном журнале мичман Воронин записал:

1 октября, суббота. Поркалаудский рейд. 6:00. Развели пары в котле № 1.

8:45. Ледоколы «Ермак» и «Царь Михаил Федорович» ушли в Гельсингфорс.

8:41. Эск. мин. «Меткий» прошел из Гельсингфорса. 10:20. Снялись с якоря.

12:52. С линкора «Петропавловск» (5-Щ) (А-Н6) 13:13. Ошвартовались в Лапвике у угольной пристани. 13:20. Загребли жар в котле № 3.

14:00. Начали погрузку угля.

14:50. Окончили погрузку угля. Приняли 18 тонн.

16:16. Эск. мин. «Сторожевой» ушел в Ганге. Под парами котел № 1.

Запись в вахтенном журнале эсминца «Расторопный» «Загребли жар в котле», требует пояснения. Корабельный паровой котел, работающий на угле, очень инерционен. Для резкого уменьшения выработки пара, на угольных миноносцах, поступали следующим образом: кочегары лопатами выгребали горящий уголь из топки парового котла на площадку перед ним, при этом резко уменьшалась его паропроизводительность, и если требовалось, котел вообще мог быть выведен из действия. Эта работа была очень тяжелая, жар от раскаленного угля жег лица матросов, пот заливал глаза, легкие обжигал раскаленный воздух. Вахты кочегаров на угольных миноносцах, считались одними из самых тяжелых.

2 октября, воскресенье, бухта Лапвик. Корабельный день по распорядку, как обычно, начался с