Золотые звезды "Альфы" - Михаил Болтунов

Вот как он рассказывал об этом сам.

«Из всех операций, в которых мне приходилось участвовать, — и с агентурой, и против бандитов, террористов, с оружием и без него, — запомнилась эта. Кажется, был год восемьдесят второй.

Нас вызвали к американскому посольству. Там, напротив, есть десятиэтажный дом. На крыше дома — мужчина, раздевшийся до плавок. Он требовал выезда из СССР и грозил броситься вниз.

Рванули мы наверх, а крыша опасная, крутой скат, в конце — низенькое, хлипкое ограждение. Он сидит на краю крыши, вдалеке стоят милиционеры. Как только мы показались, он сразу пополз вниз и повис на руках. Мол, подойдете — брошусь.

А внизу уже из посольства выбежали американцы, пальцами тычут, фотографируют.

Надо что-то делать.

Подошел я к краю, посмотрел. Впечатление неприятное — высоко. Стал с ним осторожно разговаривать, потихоньку подхожу. Ребята мои в отдалении наготове.

Сотрудники группы «А» Анатолий Савельев (слева) и Григорий Золотовский в командировке в Ереване.

Сел с ним рядом, примерно на вытянутую руку. А тут пожарная машина подъехала, на лестнице — кто-то из наших. Как только показалась машина, он снова напрягся. Я говорю, мол, уезжайте, а сам еще ближе подошел. У края с этой стороны ограждения нет, только жестяной сток, упереться не во что. А он, чувствую, устал, весь потный, дышит тяжело. Пора действовать.

Наша группа тем и отличается от обычного боевого подразделения, что надо самому мгновенно принимать решение. Обстановка быстро меняется, и никто за тебя не решит, не подскажет, не скомандует. Только сам.

Я его хватаю за руку, он разжимает ладони — и вниз. Рука скользит, ползет из ладони. Крикнуть не могу, сигнал подать тоже. Тут уже ребята почувствовали обстановку, прыжком оказались рядом, рванули так, что мужик на конек крыши улетел. Сдали его милиции — и к себе, в подразделение.

Вроде и подвигов не совершали, не стреляли, не воевали, а в памяти этот случай застрял. Сам себе командир, скомандовал — и взял на себя ответственность. Ведь в нашем деле самое негодное, когда много начальников. Правильно Карпухин говорил: мы выезжаем, мы работаем — мы отвечаем. Потому что там, на операции, всегда найдется генерал, который будет командовать. Но отвечать будем мы».

Думаю, что в этом монологе весь Савельев. И неспроста ему запомнилась та, вроде бы несложная, ничем не примечательная операция. Жизнь — тому подтверждение.

Из служебного отчета группы «А».

«В 00.19 террорист набросил на шею Савельева веревочную петлю, между ними возникла борьба, которая продолжилась в течение трех минут. Через некоторое время после этого полковник Савельев почувствовал себя плохо и стал жаловаться на боли в сердце.

Об этом он подал знак поддерживающему контакт сотруднику подразделения.

Учитывая возрастающую агрессивность террориста и ухудшение самочувствия полковника Савельева, оперативный штаб принял решение о возможном силовом завершении операции. Снайперы получили команду в случае отрыва заложника от террориста произвести огонь на поражение преступника, что явилось бы сигналом к началу действий группы захвата.

В 00.30 по требованию террориста с целью снижения агрессивности ему была передана бутылка коньяка. После этого террорист согласился подпустить врача для оказания медицинской помощи Савельеву.

В 00.38 врач 26-й подстанции Скорой неотложной медицинской помощи констатировал сердечный приступ и сделал Савельеву инъекцию.

В 0050 в связи со сложившейся ситуацией террорист потребовал обменять полковника Савельева на сотрудника ФСБ и корреспондента».

Все, кто служил в «Альфе» с Анатолием Савельевым, знали — он страсть как не любил… стрелять. Странно звучит, не правда ли? Ведь Савельев не библиотекарем и не садовником работал. Он служил в подразделении специального назначения.

Тем не менее утверждаю: сотрудник группы «А» стрелял только в исключительных случаях. Даже в ходе боевых операций. Он как-то сказал мне об этом, и диктофонная запись точно воспроизводит его слова. Привожу их в точности.

«И вот самая главная мысль: не следует посылать спецподразделения туда, где надо стрелять. Для этого мы и готовим людей, чтобы они не стреляли, а действовали без выстрелов.

Если нужно палить, бери роту солдат, и они накрошат из автоматов похлеще нашего…»

Он не только так говорил. Он так делал.

Это подтвердил Афганистан. Там Савельев был, как он считал, три раза, на самом деле — четыре. В декабре 1979 года — дважды. Хотя, видимо, эти вылеты в Афганистан и прилеты обратно он счел за одну командировку.

«Для меня Афганистан, — рассказывал Савельев, — начался 11 декабря 1979 года. В нашу группу входили: Шергин, Гречишников, Тарасенко и я.

В свою очередь Изотов, Картофельников, Головатов выехали примерно в то же время, но не напрямую в Афганистан. Они приняли под охрану Бабрака Кармаля и все время были с ним.

Встретились мы с группой Изотова на даче Первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Рашидова под Ташкентом. Они еще там оставались, а наш путь лежал в Баграм. Там мы охраняли Сарвари, Ватанджара, Гюляку, Гулябзоя и Нур-Мухаммада-Нура, жили в капонирах, вместе готовили операцию по захвату власти.

Где-то числа 14 декабря должна была начаться операция. Мы уже посмотрели объекты, которые нам предстояло штурмовать. На каждый объект должен был идти один сотрудник группы «А», да еще человек по пять «зенитовцев» давали.

Но 14-го штурм отменили, сказали, ночью 16-го начинаем действовать. Опять отбой.

А на следующий день самолет, не выключая двигателей, заходит между капонирами, и нам говорят: «Срочная посадка на борт». Вокруг — дикая пыль.

Мы своих подопечных афганцев посадили, вещи их забросили, загрузили свои пожитки. Тут впервые увидели Бабрака. Он находился с нашими ребятами в соседнем капонире. Мы знали, что там кто-то есть, но кто — не спрашивали. Понимали, что какой-то деятель, только рангом повыше.

В общем, сели и улетели.

Потом узнали, что нашелся-таки в верхах головастый мужик, который сказал: этими силами операцию проводить нельзя. А тут еще Амин серьезно повысил зарплату своим офицерам.

Как сказали нам потом Бесчастнов и Ивон, если бы стало известно, что мы прилетели, расстреляли бы на выходе из самолета. И вообще они признались, что боялись за нас, думали, не вернемся.

А мы возвратились сначала в Ташкент, потом в Москву. Заново общей группой улетели в Афганистан уже 23 декабря.