Проклятие Стравинского - Валерия Леман

Когда в очередной раз прозвучало имя Пьера ле Пе, я неожиданно во всех красках и ощущениях вспомнил свой сегодняшний, казалось бы, бесследно улетевший сон: ну, конечно, мне снился малыш Пьер! И весь сон был пропитан чувственной атмосферой нетрадиционной любви.

В этом почти непристойном сне Пьер учил меня танцевать танго, с придыханием прижимаясь ко мне своим горячим телом. Само собой, я пытался отлепить парня от себя, а он хрипло смеялся и громко командовал: «Четче движения, четче! Делай выпад! Энергичнее! Шевелись, не то заснешь прямо на ходу!..» Мы, словно пьяные, кружились на месте, и я ощущал редкое раздражение от того, что любой, взглянув на нас, непременно принял бы нас за парочку голубых.

В конце концов я с силой оттолкнул от себя дерзкого мальчишку: «Иди ты к черту, сопляк!» Отлетев от меня, Пьер нисколько не расстроился, криво ухмыльнувшись. «Между прочим, меня не надо ничему учить, – произнес он таинственным голосом. – Я давным-давно знаю, кто убийца. А ты еще не понял?»

Он сидел на полу по-турецки, а вокруг него словно кто-то высыпал мешок разноцветных фломастеров. Пьер брал их один за другим, рисуя у себя на ладони забавные мордочки и цветочки. «Здорово, правда? А вот этот – отличная помада…» Пьер уже стоял перед зеркалом, обводя свои губы черным фломастером – в его улыбке моментально появилось нечто зловещее.

Он развернулся ко мне и, все так же улыбаясь черными губами, начал нарочито медленно и неторопливо натягивать на руки кожаные светлые перчатки: «А ты еще не понял?..» Именно в этот момент раздался телефонный звонок, и дверца сна с треском захлопнулась.

Я перевел дух. Бестолковый сон! Почему же у меня было ощущение, что во сне происходило нечто важное?..

Между тем время поджимало – мне давно пора было находиться в кабинете комиссара. Я ободряюще похлопал Жака по плечу, произнес пару любезных банальностей, и мы наконец-то простились. Лишь когда я подошел к дверям участка и взялся за ручку, до меня вдруг дошел очевидный факт: а ведь на руках Жака были кожаные перчатки – точно такие, какие натягивал в моем сне малыш Пьер.

Комиссар Криссуа точно к моему прибытию зарядил новую порцию кофе в кофемашину. Кивнув в ответ на мое приветствие, он любезно предложил присаживаться и чувствовать себя как дома.

Я сам начал беседу.

– Комиссар, для начала мне хотелось бы убедиться, что все благополучно: вчерашний вечер завершился спокойно, все живы и здоровы?..

Он только усмехнулся.

– Разумеется. Ведь вы с подругой не отправились на свой традиционный променад под луной.

– Неплохая шутка! – оценил я юмор полицейского. – Зачем в таком случае вам потребовалось вызвать меня с утра пораньше – в качестве переводчика в переговорах с полицией России?

Комиссар с удивлением взглянул на меня.

– Полагаю, вы встретили при входе уважаемого Жака Мюре, и он сообщил вам эту новость? Но нет, спешу вас успокоить: коллеги из России не вмешиваются в наше следствие, они лишь просили держать их в курсе. Все наше «общение» происходит через консула России в Женеве.

Он потер руки и уселся за свой стол.

– Вас, мсье Муар, я вызвал по нескольким причинам. И первая из них весьма деликатная: я хотел уточнить, что бы вы могли сказать о половой ориентации покойного Савелия Уткина?

Попытайтесь представить себя на моем месте. Столь неожиданный вопрос комиссара заставил меня криво усмехнуться.

– Ну, тут долго думать не нужно, комиссар. – Я для приличия кашлянул. – Было видно невооруженным взглядом, что Савелий – нетрадиционной ориентации. Попросту сказать – голубой. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

Комиссар неторопливо поднялся, взял чашку свежесваренного кофе и поставил передо мной.

– Угощайтесь. А спрашиваю я для того, чтобы убедиться в своих догадках. Дело в том, что судмедэксперт предоставил нам свой отчет, из которого следует, что, во-первых, парень умер совершенно естественной смертью – ни следа какой-либо отравы, наркотического вещества или чего-то еще! Как и предупреждал нас анонимщик, изобретение доктора Плиса тем и опасно, что не оставляет никаких следов, кроме, разумеется, чисто внешних. Но это что касается смерти. А вот факт номер два: за несколько часов до смерти Савелий Уткин имел половой контакт – то есть, вы понимаете, что я имею в виду? – половой контакт нетрадиционной ориентации и достаточно грубый. Возможно, что парня попросту изнасиловали.

Едва услышав последнюю фразу, я тут же увидел перед собой несчастного Жака Мюре. Итак, наш славный Жак пристроил Савелия ночевать в балетной студии, даже принес пару пледов из собственного дома. А взамен, скорее всего, потребовал, как говорится, «большой, и не очень чистой» любви. Так вот почему он едва не плакал, пожимая мне руку! Парень испугался за свою безупречную репутацию.

Между тем комиссар, наблюдая за моей реакцией, вновь кивнул, вальяжно откинувшись на спинку кресла.

– В любом случае, раз Савелий имел нетрадиционную ориентацию, стало быть, все это не было для него… совсем уж неожиданным. – Он кивнул. – Переходим к следующему вопросу. Как вы, мсье Муар, отнесетесь к тому, чтобы оставить полиции Монтре ваши отпечатки пальцев? Где, кстати, ваша подруга мадам Дижон? Ей также следует пройти эту процедуру.

А вот это было нечто новенькое – после выяснения половой ориентации первого трупа, через день после обнаружения второго полиция вдруг решила снять отпечатки пальцев у нас с Соней!

– Очень интересно. – Я скрестил руки на груди. – Разумеется, я готов оставить вам свои отпечатки, без проблем. И все-таки меня мучает любопытство: к чему бы это? Неужели убийца умудрился оставить отпечатки пальцев на шприце, который валялся рядом с трупом Алекса?

Комиссар покачал головой.

– Разумеется, шприц абсолютно чист – ни единого отпечатка, – хмыкнул он. – И все-таки один еле различимый отпечаток пальца судмедэксперт обнаружил… на манжете рубахи Савелия Уткина, а также крошечное пятнышко на запястье руки.

Он смотрел на меня, слегка прищурившись. Боюсь, в тот самый момент я выглядел не слишком мудрым парнем.

– Позвольте, – я постарался быстро взять себя в руки, – первый раз слышу про отпечатки пальцев на ткани или на человеческом теле. То есть… Не хотите ли вы сказать, что это были цветные отпечатки – краска или грифель?

Комиссар с довольным видом кивнул.

– Совершенно точно: зеленое пятно на запястье и довольно четкий отпечаток большого пальца того же цвета на манжете – скорее всего палец был испачкан обыкновенным фломастером. Хочу отметить, что, вполне возможно, отпечаток не имеет отношения к убийству, ведь убийца оба раза мог действовать в перчатках. И все-таки необходимо проверить все. Мы только что сняли отпечатки у Жака Мюре – результат отрицательный. Теперь ваша очередь.

– Без проблем! – Я допил свой кофе и бодро кивнул. – Благодарю за кофе. Я готов. Берите мои отпечатки. Я позвоню Соне – сегодня она вернется из Версуа и также оставит вам свои.