Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве - Б. Алан Уоллес

Благодаря этой практике христианские созерцатели, как описывается, веками достигали исключительных состояний внутреннего знания и подлинного благополучия — своего рода «даруемой истиной радости», — которые возникают, когда сердце очищается и успокаивается в своих сокровенных глубинах.

Прозрения относительно сознания в XX веке

С начала XVII века, пока ученые ограничивали сферу своих изысканий миром внешним, внутренний мир человеческих души и сознания был предоставлен богословам и философам. Несмотря на свои многочисленные хитроумные теории, они не смогли достичь консенсуса даже по самым элементарным вопросам, и к концу XIX века это неизведанное измерение природного мира начали исследовать ученые. Уильям Джеймс был пленен этой темой, поскольку ее можно было рассматривать с научной, философской и духовной точки зрения. Он отверг представление о том, что все физические и умственные явления проистекают из некоей первичной субстанции под названием «материя». В его представлениях первичная субстанция Вселенной — чистый опыт, который он описывал как «неприкрашенную, необусловленную действительность или существование, просто то» — до разделения на субъект и объект[117].

Джеймс отмечал, что психология в его время мало чем превосходила физику до Галилея, и, несмотря на многочисленные открытия когнитивных наук в XX веке, его оценка применительно к научному исследованию сознания все еще верна[118]. Он добавлял: определенная тема остается философской проблемой только до тех пор, пока ее не удастся понять с помощью научных средств — с этого момента она покидает руки философов[119]. Тот факт, что философы продолжают зарабатывать на жизнь, сочиняя одну книгу за другой и утверждая, что они объясняют в них сознание, — свидетельство в пользу того, что подлинной наукой о сознании Запад пока не обладает. Ученые и философы продолжают строить домыслы относительно подлинной природы ума в противоположность тому, каким он предстает перед интроспекцией. При этом они используют исключительно логические средства и не опираются на какие-либо убедительные эмпирические данные. Эйнштейн отмечал: «Предположения, к которым мы приходим исключительно с помощью средств логики, будут совершенно пусты в том, что касается реальности. Благодаря тому, что Галилей это понимал, — и в особенности благодаря тому, что он смог вдолбить это понимание в голову научного мира, — он является отцом современной физики, а на самом деле и современной науки в целом»[120].

Философия (буквально «любовь к мудрости») с методологической точки зрения обращена к преодолению субъективной предубежденности и достижению теоретического знания, которое и должно быть центральным элементом мудрости. Именно в этом с исторической точки зрения и состояло назначение этой дисциплины. При этом современные философы почти ни в чем друг с другом не согласны; они не создали систему познаний, основанную на консенсусе. Это может означать, что их воззрения сильно подвержены субъективным предубеждениям, мешающим развитию мудрости. Основная причина этой неудачи состоит в том, что философы слишком увлеклись своей узкой специализацией и отступили от философии практической. Хотя многие из их рассуждений и могут быть хитроумными, в большинстве своем они не приносят почти никакой пользы ни в науке, ни на уровне повседневной жизни.

Большинство бихевиористов, аналитических философов и нейроученых XX века в своем подходе к изучению ума были объединены двумя характерными чертами: они предполагали, что сознание есть физическая функция тела, и не создали никаких средств для скрупулезного наблюдения за самим сознанием. В этом они подобны философам-схоластам во времена Галилея — те отказывались усомниться в допущениях аристотелевской метафизики и не создали никаких серьезных средств для наблюдения за звездами или планетами. Как отмечает философ Дэниел Деннет, интроспекция и само сознание — это свойства ума, которые сложнее всего интегрировать в механистическую картину науки[121]. С поразительной откровенностью он добавляет: «В вопросах сознания… мы всё еще в ужасной каше. Сознание на сегодняшний остается единственной темой, которая даже самых искушенных мыслителей лишает дара речи и сбивает с толку»[122].

Некоторые философы утверждают, что нейроученые и бихевиористы наблюдают за умственными событиями косвенно — для этого они напрямую наблюдают за функциями мозга и поведением, которые с умом связаны. Если бы эта мысль была верна, на основе своих физических наблюдений эти ученые должны были бы обрести способность определять, каковы ментальные события, за которыми они косвенно наблюдают, — причем определять это без опоры на описания субъективных переживаний от лица самих исследуемых. Однако ни на что подобное они не способны. Без подобных описаний, основанных на непосредственном умственном опыте, ученые даже не знали бы, что умственные события вообще происходят, и тем более каковы они или чему они посвящены. Этот факт опровергает широко распространенное и почти не подвергаемое сомнениям представление о том, что ментальные события представляют собой лишь производные свойства конфигураций нейронов — подобно тому как широкий спектр физических свойств проявляется из других, более базовых физических процессов.

Франклин Меррелл-Вольф (1887–1985 гг.) был выдающимся американским философом, который, возможно, предвидел путаницу в вопросе о сознании — путаницу, ставшую характерной чертой научных и философских изысканий относительно ума в XX веке. Окончив Стэнфордский университет со степенью в области математики и второстепенной специализацией в философии и психологии, он продолжил изучать философию в Гарварде, а затем преподавал математику в Стэнфорде. После этого он отказался от многообещающей академической карьеры, чтобы попытаться самостоятельно постичь природу сознания. Его усилия привели к ряду примечательных созерцательных открытий в 1936 году, когда ему было сорок девять лет. Последствия этого опыта в некоторой степени сохранялись до смерти философа в 1985 году. Его изыскания в сфере созерцания были одновременно вдохновлены западной философской традицией (особенно Иммануилом Кантом) и писаниями индийского созерцателя Шанкары (середина VIII в.), который впервые собрал воедино воззрения индуистской философской школы адвайта-веданта[123].

Последователи Шанкары утверждали: когда мы переживаем некий объект, этот акт познания всегда сопровождается непосредственным самоосознаванием самого осознавания. Так, когда мы видим объект — например, кувшин, — вместе с тем одновременно происходит и осознавание самого акта визуального восприятия. Это осознавание называется «сознанием-свидетелем»; оно озаряет все явления и является непогрешимым, нейтральным и вечным, существующим независимо от чего-либо, помнимого самого себя[124]. Посвятив себя проверке природы сознания с помощью подобного самоосознавания, Меррелл-Вольф пережил прозрение, которое, как он считал, сыграло жизненно важную роль в устранении препятствий для просветляющего опыта, который он пережил позже. Благодаря этому прозрению он понял: так называемое пустое пространство на самом деле является полным и вещественным, а ощутимые объекты представляют собой своего рода «частичный вакуум». В результате он начал переживать пустое пространство