Последняя битва - Михаил Ахманов

— Этот город не бомбили, и все же люди покинули его, — сказал Сигурд, приглаживая рыжие волосы. — Странно, мой конунг!

— Ничего удивительного, — возразил Иеро. — Люди могли здесь ютиться сотню-другую лет, но такому огромному поселению не выжить без деревень и малых городков, откуда поступает пища. Здесь человек зависит не от землм, не от природы, а от того, что древние называли техникой. Представь, как подать воду в эти огромные дома, как отопить их в зимнюю стужу, как починить без механизмов и машин? — Священник покачал головой. — Нет, это невозможная задача! Мы, метсы, хорошо знаем, что при любой катастрофе первыми гибнут большие города. Собственно, наши предки потому и выжили, что обитали в усадьбах и деревнях, как твои соплеменники. Мы жили в лесу, и лес нас спас. А тут… — Он обвел рукой открывавшийся со склона холма пейзаж. — Взгляни, что тут получилось!

Город напоминал поле битвы меж племенами гигантов, растоптавших в ярости бетонные коробки домов, содравших крыши, разбивших секирами мосты и павших в сотворенных ими хаос. Тут и там торчали ржавые конструкции — будто скелеты огромных тел, лишившихся одежд и плоти; округлые холмы мусора намекали, что под ними лежат черепа, а сохранившиеся кое-где башни и трубы казались руками, то ли упрямо грозившими небесам, то ли протянутым к ним в безмолвной мольбе. Сходство довершали куски серого металла, неподвластного ржавчине — они выглядывали из-под камней и мха словно изломанные доспехи и оружие погибших гигантов.

Льдистые глаза Сигурда потемнели, когда он глядел на город. Потом северянин спросил:

— Ты уверен, что здесь никого нет?

— Это все же не пустыня Смерти, — откликнулся Иеро. — Здесь обитают птицы, ящерицы, мыши… Есть кое-кто покрупней — несомненно, крысы и, возможно, собаки. Больше я не ощущаю ничего и уверен, что нам не грозит опасность. — Он помолчал, потом промолвил: — Почему ты спрашиваешь, Сигурд?

Ладонь северянина лежала у горла — там, где во сне вонзился кинжал Олафа. Помолчав, он ответил:

— Дурные предчувствия томят меня, конунг. Может, дело в том дурацком сне, а может, Один и Тор посылают мне вести, чтобы предостеречь или сказать, что вскоре я окажусь в их ледяных чертогах. Там, где вся моя семья…

Иеро нахмурился. Как всякий воин и священник, он доверял предчувствиям и интуиции; временами они приоткрывали будущее ясней, чем Сорок Символов с магическим кристаллом. Может быть, этот поход в развалины был ошибкой, мелькнула мысль, и, подозвав Горма, он спросил, не ощущает ли тот угрозы. Их силы в ментальном поиске были равны, однако медведь имел преимущество перед человеком — его нюх и слух были недосягаемы для Иеро.

Но Горм не чувствовал опасности. Тут, среди берез и кленов, суетились белки и немногочисленные птицы — голуби, вороны и почти не уступавшие им в размерах воробьи; в небе парил коршун, охотился на мышей, ютившихся в опавших листьях; где-то далеко были другие создания, мелкие хищники, обуреваемые вечным голодом, однако не страшные для двух вооруженных бойцов. Тем не менее Иеро снял с плеча арбалет и вложил в него стрелу. Взглянув на него, Сигурд сделал то же самое.

Они снова отправились в путь, пробираясь меж рухнувших стен и завалов потемневшего от времени кирпича. На этих холмах торчали огромные, в три-четыре человеческих роста кактусы, и шипы, покрывавшие их мясистую плоть, цеплялись за одежду и шкуру Горма. Наконец медведь изнемог и переместился в арьергард их маленького отряда; Сигурд, повесив арбалет на плечо, вытащил меч и начал прорубать тропу в колючих зарослях.

Выбравшись из них, путники очутились на небольшом открытом пространстве, которое было когда-то площадью; на три-четыре ярда ее обрамляли стены домов с пустыми оконными проемами, а верхние этажи рухнули вниз, завалив тротуары грудами щебня. Самое крупное здание, вытянутое в длину, было когда-то вокзалом; Иеро, видевший такие сооружения в Канде, опознал его по руинам платформ и грудам ржавчины, в которую превратились вагоны. От площади расходились пять или шесть улиц, и одна из них, наиболее широкая, вела к развалинам древней крепости и собору, который он разглядел с высоты. Этот проспект, вероятно, считался главным в прежние времена; тут сохранились фасады домов, отделанные прочным гранитом, и не было такого хаоса, как в районах, застроенных кирпичными и бетонными домами.

Стоя спиной к развалинам вокзала, Иеро осматривал улицу, когда ментальный оклик медведя заставил его обернуться.

«За нами следят, друг Иеро. Я не вижу и не слышу их, но чувствую запах, и он мне не нравится. Только запах, и никаких мыслей. Разве такое возможно?»

Нет, согласился священник, с лихорадочной поспешностью обшаривая пространство. Всякая живая тварь, даже комар или улитка, испускает ментальные волны, и опытный телепат улавливает их с легкостью, если дистанция невелика. Не только улавливает, но и способен проникнуть в мозг другого существа, судить о его намерениях и, если телепат силен, отдать ему приказ. Скажем, такой: уйди, убирайся с дороги! Спасти свой разум от воздействия чуждой воли можно с помощью ментального щита или барьера, который воздвигает в сознании обученный человек, а необученный пользуется приборами, которые с равным успехом применяли и Аббатства, и адепты Нечистого. Но барьер заметен, и скрыть его можно с тем же успехом, что отражение в зеркале, поднесенном к лицу.

Эти азы преподанной в школе науки промелькнули в сознании Иеро за пару секунд, пока он сканировал обступившие площадь развалины. Он не верил в ментальных призраков; если за ними следили, если готовились к нападению, воздух должен был трепетать от мысленных волн!

Но он не обнаружил ничего. Пустота, одна пустота!

Не успев удивиться, священник услышал, как звонко пропела стрела арбалета и что-то стукнулось о камни. Он вскинул свое оружие, поразив метнувшуюся из оконного проема тень, быстро перезарядил арбалет и выстрелил снова. Сзади, шепча проклятия Локи, трудился Сигурд, и, прислушиваясь к звону его тетивы, Иеро понял, что одной стрелой дело не обошлось.

Внезапно наступила тишина, они опустили оружие и огляделись. Ветер, гулявший по площади, заметал пылью трупы пяти существ, довольно больших, четвероногих, с густой серой или рыжей шерстью и длинным хвостом. У них были крупные головы с выпуклыми черепами, но пасть и солидные клыки не оставляла сомнений, что это хищники. Священник, шагнув к ближайшему телу чтоб выдернуть стрелу, уже понимал, к какой породе они относятся.

Горм сунулся вперед, обнюхал убитого и презрительно сморщил верхнюю губу.

«Пес! Выглядит, как пес, и воняет, как пес… Они не очень умные твари, друг Иеро, но разве бывает пес, который вовсе не думает?»

Иеро не ответил, разглядывая хищника — не столь огромного, как собаки Асла, однако не меньше сторожевых псов на его родине. «Вот и свершилось третье предсказание, — подумал он, вспомнив о гадательных фигурках. — Я встретился с псом, и встреча была немирной».

— Пойдем, — поторопил Сигурд, уже подобравший стрелы. — Они прячутся в развалинах и могут снова напасть.

Озираясь по сторонам, с арбалетами наготове, они торопливо двинулись вслед за Гормом по самой широкой из улиц. Иеро хмурился, Сигурд, наоборот, усмехался; казалось, небольшая стычка воодушевила его, развеяв ночные страхи. Покосившись на священника, он спросил: