Плата за роль Джульетты - Анна Дубчак

— Он отправился за кольцами. Я провожала его, видела, как он садился в свою машину, у него «десятка» новая была, как помахал мне рукой… И все, Милочка, больше я его не видела.

— А машина? А труп? — сразу наговорила глупостей, даже рот пришлось прикрыть рукой, словно это могло бы помочь вернуть вылетевшее нехорошее слово.

— Ни машины, ни трупа… Исчез.

— А его родные? Что они говорят?

— Он из хорошей семьи, Гороховы они, работящие. Отец всю жизнь пчел держит, медом торгует, мать — на огороде, лук сажает, тоже продает. А Юрочка мой магазин в Белом открыл, торговал запчастями. После того как Юра пропал, отец поставил еще одну железную дверь на магазин, чтобы не разворовали. Уже три года прошло, а он все ждет сына… А я — своего жениха.

— Анфиса, ты случайно не разыгрываешь меня? Как это так? Сначала Юра твой пропал, потом вот Оля… Куда все подевались?

Мне неудобно было спросить, насколько серьезны были отношения между Анфисой и ее женихом, что он был за человек, способен ли он был на предательство, бегство?

— Мы любили друг друга, — прочла мои мысли Анфиса. — Он не мог просто так сбежать… С ним что-то случилось. Мы его где только не искали… Нашлись свидетели, которые утверждали, что видели его белую «десятку» здесь, совсем рядом, у озера. Что как будто бы въехала она в лес, да не выехала… Но все это как-то несерьезно, не официально, что ли… Да и свидетели эти куда-то исчезли.

— Он же поехал за кольцами, значит, с деньгами. Может, его ограбили по дороге… Остановили машину…

Не знаю, зачем я ей все это говорила. Должно быть, для того чтобы она поняла, что я не верю в то, что ее, такую замечательную, могли бросить, предать.

— Мила… — Анфиса поставила на стол фарфоровый чайник с чаем, села напротив меня и посмотрела мне в глаза. — Я обманула тебя.

Я снова похолодела. Что на этот раз? Неужели она меня узнала? Может, увидела видео?

— В смысле? Что случилось?

— Не три года тому назад он пропал, а тогда же, когда и Оля.

Я даже ахнула от удивления. Предположение напрашивалось само. Оля и Юра?

— Нет-нет, даже и не думай! Оля была моей подругой, а Юра — любимым человеком. Они не могли. Не могли, поняла? — вскричала Анфиса со слезами в голосе. — Это все не связано между собой!!!

Теперь была моя очередь ее успокаивать.

— Анфиса, он вернется…

— Я тоже так раньше думала. Разные варианты проигрывала. Но нет, он не вернется уже. Понимаешь, он такой человек. Как бы тебе это поточнее объяснить, приспособленный к жизни, способный, талантливый, умный. Если бы он был жив, непременно бы нашел способ сообщить о себе, понимаешь? Думаю, что его все-таки нет в живых. Возможно, что его машину либо разобрали на части, либо его самого убили, а машину утопили, потому что там оставались следы преступников. Вот накоплю денег, найму водолазов и попрошу проверить озеро…

Час от часу не легче! Машину она найдет, белую «десятку»… Как же! А красный «Фольксваген» — это как? Причем его тоже наверняка ищут. Может, и старая колымага, но наверняка где-нибудь засветилась, ведь меня ищут, ищут!

Я усмехнулась. Подумала о том, что и Борис вот так же перебирает разные варианты причин моего исчезновения. Мое импульсивное письмо, направленное на то, чтобы причинить Боре как можно меньше страданий, сделало, я так полагала уже тогда, живя в Синем Болоте, все в точности до наоборот. Возможно, что первые несколько часов он сильно переживал по поводу того, что я его разлюбила и бросила, сбежав с любовником, но потом мой умный Борис понял, зная меня, что письмо — лишь деталь сложного механизма той ситуации, в которой я оказалась, растерялась, потерялась, запуталась, увязла так, что не знала, как поступить лучше, чтобы не погибнуть окончательно.

Надо ли говорить, что примерно спустя сутки после того, как я убила «маску», я сильно пожалела о том, что не доверилась Борису, что не рассказала ему все-все, что произошло со мной с того момента, как мы с ним расстались. И хотя память возвращалась ко мне медленно, обрывками, какими-то болезненными кусками, оберегая мою и без того травмированную психику, мне удалось все-таки воссоздать более-менее стройную последовательность событий.

Итак. Борис проводил меня до самых дверей моей квартиры в Газетном, мы поцеловались с ним на прощание. Боже, как же я потом жалела, что не впустила его к себе! Да, я безумно устала, ведь мне и в поезде, когда я возвращалась из Питера, не удалось поспать. Но надо было уже научиться спать с Борисом, именно спать. Он магнетически действовал на меня, мне хотелось его прикосновений, ласк, проникновений, должно быть, я не должна была так изнурять себя любовью до самого утра, а приучить себя засыпать в его нежных объятиях. Но, видимо, еще не подошел тот момент, когда бы я, насытившись им, засыпала. А ведь он, каждый раз по моей просьбе оставляя меня одну, мог предположить, что я не люблю его, не хочу быть с ним, что я с трудом выношу его рядом… Вот как можно было не понять в свое время таких важных вещей?! Впусти я его тогда к себе, ничего бы этого не произошло. А так… получилось совсем уж скверно еще и потому, что, возможно, рано или поздно мне придется объясняться с Борисом (дай-то бог!), и как я ему расскажу о том, что, распрощавшись с ним, я не только не уснула, а приняла у себя Сережу Кузнецова. Он приехал ко мне почти сразу же после того, как уехал Борис. Позвонил предварительно, буквально за несколько минут. Да что там — такси стояло уже под моими окнами!

У нас с ним были дела. Тайные. О которых знали лишь мы двое. И которые мы тщательно скрывали. По многим причинам. Но перед деловой частью нашей встречи мы решили поужинать в «Дункане». Обычное дело. Я спокойно могла появляться с Сергеем в общественных местах, зная, что ни его жена Лариса, ни Борис никогда не будут иметь ничего против. У Сережи Кузнецова — белоснежная репутация, у меня — я надеюсь, тоже. Сергей любит свою жену, я люблю Бориса, но мы всегда отлично проводили время вместе, нам было интересно вдвоем. Он был, пожалуй, единственным человеком (за исключением Наталии Петровны, моего преподавателя), с которым я свободно могла говорить о музыке. Нет, с Борисом мы тоже, конечно, говорили о музыке, но прилагаемо к моим делам, концертной деятельности, гастролям, репетициям, контрактам, поездкам, выступлениям. А вот с Сережей мы говорили именно о музыке, мы часто бывали в филармонии, консерватории, бывало даже на машине отправлялись в Питер, если там ожидались гастроли, скажем, Монтсеррат Кабалье… Он любил музыку так же страстно, как я, и наше с ним тайное дело, думаю, было затеяно под влиянием музыки, которая всколыхнула наши души, подтолкнув к действию… Хотя это и не было связано с музыкой. Никоим образом.

Мы поужинали, вышли из ресторана, где нас поджидала незнакомая мне машина, за рулем которой сидела женщина. По поведению Сергея я поняла, что он знает и эту машину, и женщину, он сделал мне знак рукой, и мы сели вдвоем на заднее сиденье. Машина тронулась, мы медленно проезжали центр Москвы со сверкающими витринами, светофорами, блестящим мокрым от дождя асфальтом… Вот, собственно, и все. Видимо, нас везли за город, в Ларино. Да, это потом я вспомнила, где же видела эту роспись на стенах. Сережа показывал мне снимки на своем телефоне — рабочие моменты росписи по штукатурке в своем доме в Ларине.