Нежданный подарок осени - Валерий Черных

свою очередь, пыталась стащить с него майку, которая уже промокла от её рубашки. На мгновение они оторвались друг от друга — лишь для того, чтобы избавиться от одежды — и снова слились в объятиях. Два обнажённых сплетенных тела рухнули на надувной матрас, и палатку наполнили сдавленные, восторженно-сладостные стоны, заглушаемые, на их счастье, непрекращающимся ливнем. Дождь продолжался несколько часов, до самой темноты, и всё это время Рома с Ритой не отрывались друг от друга. Он не помнил, когда крепко заснул, совершенно выбившись из сил. Проснулся поздно утром и не обнаружил её рядом. На территории палаточного городка её тоже не было, команда из Подольска уже уехала.

Рома думал, что потерял её навсегда, однако через месяц Рита сама позвонила и они стали изредка встречаться у него дома; Игорь не возражал, он с пониманием отнёсся к увлечению младшего брата. Безумное счастье длилось почти полгода, но однажды Рита объявила, что беременна от мужа, и это была их последняя встреча. После они иногда созванивались, и почти всегда она тихо плакала в трубку. Звонки становились всё реже, реже, и в конце концов прекратились совсем. Сказать, что он тосковал по ней — ничего не сказать. Ещё долго при воспоминании о Рите у него перехватывало дыхание и сердце рвалось наружу. Волшебное, ни с чем не сравнимое состояние…

Он больше никогда так не влюблялся, не чувствовал так остро, не летал. Бывали интрижки, влюблённость, случайные и неслучайные женщины, которые приходили и уходили, не оставив ни воспоминаний, ни следа в душе, и только с Аллой он вновь испытал давно забытое ощущение счастья и внутреннего полёта. Он впустил её в свою жизнь, в свой дом, в свои сердце и душу, а она в итоге плюнула туда, растоптала всё светлое и высокое, что было там и что он хотел разделить с ней. Осталось только разочарование — чувство, которое убивает любовь. Разочарование и мрачная пустота.

Часы показывали девять, когда он заставил себя выползти из-под одеяла. В теле ещё сохранялась лёгкая ломота, как после спортивной нагрузки накануне, однако голова была ясной. Захотелось размять затёкшие мышцы, одеть спортивный костюм и пробежаться. Он уже более двух месяцев не бегал по утрам, хотя до этого лет десять не изменял привычке через день совершать пробежки.

Спустя год после смерти мамы его как-то избил пацан из соседнего дома — не сильно, без злобы, просто чтобы показать своей компании, что он чего-то да стоит. По-видимому, выбор для самоутверждения был не случаен: пацан, по сути, был хлюпиком и трусом, его наглость и уверенность подкреплялись находящимися рядом друзьями, а неспортивного Рому он посчитал идеальной жертвой. Ребята были не из их двора и никого из этой компании Рома не знал. Впрочем, и с дворовыми он никогда не водил дружбы. Знал по именам, здоровался, и не более. Его круг общения состоял из пары одноклассников и парня, с которым вместе учился в музыкальной школе. Еще ни разу в жизни Роме не приходилось драться, всегда удавалось избежать подобных конфликтов, но не в этот вечер. Он шёл из магазина с пакетом продуктов и когда пересекал сквер, его окликнули по имени. Ничего не подозревая, Рома остановился. Прыщавый дрыщ по имени Виталик, живший в соседнем доме, лениво направился к нему, дернул за лацкан куртки и, обдавая прогорклым сигаретным перегаром, заявил:

— Мы тут скучаем, музыкант. Ну-ка, спой нам!

Рома застыл в недоумении, слова Виталика не сразу показались ему обидными, однако уже через несколько секунд он опомнился и коротко бросил:

— Тебе нужно, ты и пой.

Он хотел повернуться и уйти, но Виталик не дал, неожиданно ударив его в живот левой рукой, а потом правой в лицо. Удары были откровенно слабыми, не причинив особого вреда и боли. Гораздо больнее Рому ударил дружный хохот компании, сидящей на лавочке, и грязная ругань в его адрес. Он молча повернулся и пошёл прочь. Его никто не преследовал.

Вечером Игорь долго допытывался, почему он такой кислый, и в конце концов Рома ему всё рассказал. При этом накопившаяся обида вырвалась на свободу с громкими рыданиями. Игорь, обычно скорый на расправу, не сорвался с места, чтобы разобраться с обидчиком брата, не стал утешать и нянчиться, но на следующий день Рома уже тренировался в секции рукопашного боя. Вначале ему жутко не нравилось там, но перечить брату он не посмел. Ребята, которые окружали его в секции, были словно из другого мира, который немного пугал. Характеры парней, жёсткие, как и их мышцы, не располагали к душевной близости, но всё это было напускное. За стенами секции большинство ребят оказались вполне дружелюбными, и с некоторыми у Ромы завязались приятельские отношения. Тренер, хороший друг Игоря, пару месяцев уделял его брату особое внимание, пока Рома не почувствовал вкус к спорту и не втянулся в тренировки. Он даже сам удивлялся, что стал спешить в спортзал и гонял там себя до седьмого пота, поставив целью отомстить обидчику. Он занимался в секции три года. Спортивными успехами не блистал, но основные приёмы уличной драки были отработаны им до автоматизма. Рома возмужал, появилась уверенность в себе, и он уже не выглядел безнадёжным ботаником. Мысли о мести давно оставили его, хотя в каком-то смысле он всё же отомстил своему обидчику. Спустя полгода после начала тренировок он повстречал того самого Виталика, буквально столкнулся нос к носу. Рома уже собирался ринуться на него, но парень резво бросился наутёк. Это было так неожиданно, что Рома просто зашёлся от смеха. Почему-то моментально в голове всплыла фраза из старого военного фильма: «Развалинами рейхстага удовлетворён». Больше этот трус не попадался ему на глаза, наверное, сознательно избегая возможных встреч, и вскоре Рома даже думать о нём забыл. Спорт закончился, когда тренера переманили в Питер. Роману сразу стало неуютно с новым наставником, у которого были другие, довольно завышенные требования, и он решил бросить тренировки. Остались только обязательная утренняя разминка и пробежки четыре раза в неделю.

Роман с сожалением взглянул на валяющуюся в углу разбитую гитару, вернул на место опрокинутый плеер и покинул комнату. Умывшись, он намеревался сделать разминку, но вместо этого двинул на кухню, где с удивлением обнаружил сидящего за столом Миху. Перед другом красовалась сковородой с яичницей.

— Будешь? — спросил тот вместо приветствия.

Рома отрицательно покачал головой, налил полный стакан воды и медленно опорожнил его.

— Ты чего дома? — промочив горло, спросил он.

— Надоело всё. Муторно.

— После вчерашнего?

Миха утвердительно кивнул, зачерпнул вилкой