"Мертвая голова" - Лео Кесслер

Когда его танк поравнялся со стадом овец, он, не выпуская из рук «шмайссер», крикнул пастуху:

— Здравствуй!

— Здравствуйте, — ответил пастух и посмотрел снизу вверх на немецкого офицера. У него было лицо с желтоватой кожей и слегка раскосые глаза.

Фон Доденбург внимательно осмотрел его. Кажется, туземец не прятал под одеждой никакого оружия.

— Убери отсюда овец. Давай! — приказал фон Доденбург.

Пастух кивнул и начал сгонять овец с дороги.

Фон Доденбург поднес к губам микрофон:

— Танки остаются у околицы деревни! В деревню войдут пехотинцы на бронетранспортерах!

«Броники» рванулись вперед. Сидевшие в них пехотинцы внимательно вглядывались в деревенские строения.

Фон Доденбург повернулся к Шульце:

— Останешься тут за старшего. Я пойду вместе с пехотинцами, осмотрю деревню.

Шульце открыл было рот, чтобы возразить ему, но фон Доденбург опередил его:

— Если со мной что-нибудь случится, Шульце, то, я надеюсь, ты выручишь меня из беды…

Унтершарфюрер остался в танке. Фон Доденбург спрыгнул вниз и залез в проезжающий мимо бронетранспортер. После этого все шесть машин дружно направились к центру деревни.

У ближайшего дома фон Доденбург спрыгнул на землю. Подойдя к избе, он сильным пинком распахнул входную дверь. На него пахнуло густой смесью запахов вареной капусты, махорки и грязных человеческих тел. Сжимая в руках автомат, фон Доденбург внимательно осмотрел избу. Вооруженных людей здесь не было. Лишь в дальнем конце сгрудилось несколько жалких фигур. Это были худые крестьяне с иссохшими руками и ногами. Их нечего было опасаться.

— Все в порядке, — обратился к ним один из эсэсовцев. — Нас не стоит бояться.

— Спроси его, нет ли здесь, в деревне, русских солдат, — потребовал фон Доденбург.

Но спрашивать этих жалких крестьян было бесполезно. Они все равно ничего не могли сказать. Фон Доденбург швырнул им батончик шоколада и вышел из избы.

Следующая изба, в которую они зашли, практически ничем не отличалась от предыдущей. На куче тряпья сидела древняя бабушка с совершенно беззубым ртом. Рядом с ней в грязи возились дети со вздувшимися от недоедания животами. Фон Доденбург швырнул им еще один батончик шоколада и вышел. Но по какой-то непонятной причине дети даже не кинулись поднимать с пола сладость.

Сморщив нос, фон Доденбург посмотрел на молодого унтерштурмфюрера, который командовал в «Вотане» пехотинцами:

— Какая здесь все-таки вонь! Она проникает везде.

Молодой офицер, который прибыл в Россию лишь две недели тому назад после окончания Офицерской школы СС в Бад-Тельце, пожал плечами:

— Это же сплошь недочеловеки. Они ничем не лучше свиней. Что еще можно от них ожидать…

Неожиданно раздался сухой треск, точно сломалась какая-то ветка. Лейтенант начал медленно оседать вниз.

— В чем дело? — воскликнул фон Доденбург.

Раздалась яростная автоматная очередь. Еще один эсэсовец свалился в пыль. Из-за угла показалась группа русских солдат. Они бешено стреляли по эсэсовцам.

Фон Доденбург, не раздумывая, упал на землю рядом с мертвым унтерштурмфюрером и выпустил в сторону русских длинную очередь.

— Всем лечь на землю! — заорал он. — Немедленно ложитесь на землю!

В бешенстве от того, что русским удалось так ловко заманить его в ловушку, фон Доденбург яростно поливал противника огнем из автомата.

— Держаться! Держаться до подхода своих! — орал он. — Метайте в них гранаты!

В русских полетели гранаты. В воздухе засвистели осколки. Враги стали падать замертво. Кого-то взрывом отбросило в сторону. В этот момент в конце улицы показались немецкие танки. Они мчались прямо к фон Доденбургу и попавшим в засаду эсэсовцам, давя все на своем пути. В самом первом танке сидел унтершарфюрер Шульце. Он остановился возле Куно и, распахнув люк, осуждающе покачал головой:

— Как же вы неосторожны, господин гауптштурмфюрер!

Броня танка Шульце была залита кровью раздавленных овец. Перехватив взгляд фон Доденбурга, он объяснил:

— Когда началась стрельба, этот мерзавец, который делал вид, что пасет овец, попытался направить их прямо на танки. Дело в том, что к овцам снизу были привязаны противотанковые гранаты. Слава богу, что я вовремя разгадал его трюк. Вместо того, чтобы подставлять танки под удар, я помчался прямо вперед, сметая все на своем пути. И вот я здесь.

— Благодарю тебя, Шульце, — устало промолвил фон Доденбург. — Ты действительно быстро соображаешь.

По грязному лицу Шульце расплылась довольная улыбка.

Через час «Вотан» выступил в направлении на Парпач. Впереди двигалась вторая рота под командованием Шварца. За спинами у эсэсовцев осталась разгромленная деревня, в которой им попытались устроить засаду. Впереди их ждала полная опасностей неизвестность.

Вспоминая в последующие годы то, что случилось в этой крымской деревне, фон Доденбург понимал, что это явилось для него своего рода поворотным пунктом в той войне. До этого все войны, в которых он участвовал, ничем не отличались от тех, о которых ему рассказывали на лекциях преподаватели в Офицерской школе СС в Бад-Тельце. Когда он в 1939 году воевал в Польше, то польские генералы, чтобы сдаться, выезжали к ним верхом на роскошных конях, при этом их сопровождали трубач и знаменосец — совсем как в 19-м столетии. В 1940 году в Бельгии картина была примерно такая же: комендант форта Эбен-Эмаэль пришел на торжественную церемонию капитуляции, опоясанный саблей. Когда они воевали во Франции, то сражавшиеся там англичане пунктуально завершали боевые действия сразу после шести часов вечера. И, наверняка, делали перерыв для того, чтобы выпить свой традиционный чай.

Но в России все было совершенно по-иному. Здесь война шла совсем по другим правилам. Не по тем, которые были описаны в учебниках, а по звериным, диким законам.

Парпач дважды переходил из рук в руки. После того, как в ожесточенной контратаке эсэсовцы сумели наконец окончательно отбить его, они нашли во дворе местного НКВД две сотни немецких пленных. Все они были казнены выстрелами в затылок. В Керчи эсэсовцы наткнулись на еще более ужасную картину. В море плавали два трупа. Это были офицеры дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», которым связали руки и засунули в рот отрезанные гениталии.

Но почти с такой же жестокостью, с которой русские относились к немцам, они относились и к своему собственному гражданскому населению. По мере того, как армия, возглавляемая Эрихом фон Манштейном продвигалась к Севастополю, русское командование, осуществляя тактику «выжженной земли», безжалостно наносило удары из реактивных минометов «Катюша» (немцы называли их «сталинские органы») по собственным деревням и селам, которые приходилось оставлять врагу. В дополнение к обстрелам «Катюшами» русские посылали эскадрильи штурмовиков, чтобы они сровняли эти поселения с землей. Проезжая через такие села, танкисты «Вотана» везде натыкались на истерзанные трупы русских крестьян, валявшиеся среди руин и обломков зданий.