Нарушая правила - Алекс Коваль

Так-то оно так, вот только с недавнего времени «снимать» никого не хочется. Хочется другого чего-то. Приземленного.

Так вот Вика гуляет глазами по обстановке вокруг, я же…

Если честно, у меня в груди что-то взрывается при каждом ее нервном вздохе рядом. Какая-то гребаная сверхновая! Она волнуется. Щеки раскраснелись. Как будто в первый раз с парнем в машине наедине осталась. Совсем не свойственное для ясноглазой поведение, но меня на этом клинит жестко. Мне нравится такая ее реакция на меня. Не люблю скромниц, но Вики и не скромница. Уж я-то знаю, какой она может быть.

Я старюсь сосредоточиться на обледенелой после дождя и ночных заморозков дороге, но постоянно ловлю момент, чтобы посмотреть на нее. Любой. Каждый!

Радость топит. От того, что вот она. Близко совсем. Руку только протяни и дотронешься. Девчонка, засевшая в моих мыслях, сидит в полуметре от меня, и в любой момент я могу ее коснуться. А если совсем фортанет — еще и обнять. Реально. Не фантомно, как это есть уже которую ночь подряд.

Удивление накрывает от того, что Вики сдалась и согласилась на встречу так быстро. Я ведь, когда сообщения от нее увидел, уже к долгой осаде приготовился. Предполагал, что она обидится и даже разговаривать со мной не захочет. Любая бы так отреагировала. Я ее, вроде как, динамил три дня. Но я рад, что ошибся. Этой девчонке снова удалось меня удивить.

И восторг расщепляет на атомы. Блть, как мальчишка! Уникальная она, все-таки. Нежная от вздоха до кончиков пальчиков. Изящная. От взгляда до малейшего движения. Хочу ее. Зажать в своих объятиях. Зацеловать. Одежду стянуть. Своей снова сделать. Своей и только. Хочу до боли и хрипоты!

Но не меньше, чем оказаться в ней, хочется еще и обматерить ее хорошенько.

Глазами по ее одежде пробегаю — вырядилась, дурочка! В минус десять в тонких кроссовках и легкой куртке. Еще и на улицу выперлась. Одна. Ночью. Когда самое время для разбоя и отбитых на башку малолеток, которые берегов не видят. Была бы «моя» — уже давно тираду выдал бы такую, чтобы уши в трубочку загнулись и на всю жизнь запомнила, что девушке ночью одной по улицам шататься не стоит. Потом еще и выпорол бы хорошенько. Для закрепления полученной информации.

Но сейчас я таких «прав» не имею. Поэтому стараюсь вложить все свое недовольство ее непослушанием в свой вопрос-претензию:

— Ты почему так рано выскочила на улицу, я же просил меня подождать.

Смотрю на нее. Вики вздрагивает, будто забывшись. Ежится, ладони растирая и рукава куртки натягивая сильнее. Блин, замерзла совсем, снегурочка.

К печке тянусь, на полную врубаю. Отогреть нужно малышку, а то посинела вся до кончиков ушей.

— Отец.

— Что отец?

— Ввел мне комендантский час, — глаза закатывает ясноглазая. — Пришлось ловить момент и выскакивать при первой же возможности. Ждать было не вариант.

— Ночь глухая на улице. Да еще и дубак. Не место для девушки, Вика. Я не шучу.

— Не маленькая, без тебя знаю. Не надо меня жизни учить, Ренат.

— Знает она, — бурчу, выруливая на центральную улицу. — Больше чтобы так поздно в одиночку не торчала на морозе. Узнаю, выпорю. Как поняла?

— По-моему, ты слишком много на себя берешь для парня, который не имеет на меня совершенно никаких прав.

— По-моему, иначе твоя задница может встрять в неприятности. А я не всегда доступен и не смогу спасать тебя бесконечно. За две наши встречи ты трижды чуть не навернулась и не свернула себе шею. Шутка ли.

— Ты преувеличиваешь, — бурчит обиженно. — И вообще, не надо меня спасать. И без тебя есть кому, — фыркает, нос задирая.

Я напрягаюсь. Рука руль непроизвольно сжимает сильнее. Значит, есть кому? И кому же, интересно? В голосе с трудом удается сдержать безразличие, не показав своего раздражения, когда спрашиваю:

— И кто же этот рыцарь? Тот пижон из ресторана? Кто он тебе, Вик?

— Как много вопросов. А тебе не все ли равно?

— Все ли. Интересуюсь просто.

— Не стоит.

Она сказала «не стоит»? Зашибись. Из этого малозначительного «не стоит» делаю два вывода: либо этот парень в ее жизни ровным счетом не значит ничего и что она не хочет о нем говорить, либо значит слишком много и что она боится о нем говорить мне. Я все еще очень надеюсь, что он не ее жених или чего еще хуже — муж.

— Куда мы едем, Ренат?

— В кино.

— Кино? Ночью?

Вики

— Почему бы и нет? — пожимает плечами Ренат. — Нет, если, конечно, хочешь, — добавляет немного погодя, судя по тону, улыбаясь, что и заставляет меня поднять на него взгляд, — мы можем пропустить этап «ухаживаний» и сразу поехать ко мне, ясноглазая, — договаривает с самодовольной улыбкой. — Выбор за тобой.

Я закатываю глаза, уверенно выстреливая свое решительное:

— И не надейся. Секса не будет.

— Уверена?

— Я все еще на тебя обижена. Не тот эмоциональный фон, знаешь ли.

— Мы его поправим. Фон твой, — тянет руку к моей коленке Ренат, продолжая улыбаться. Хитрый, хитрый котяра!

Я шутливо, но вполне ощутимо бью его по ладони. Ренат в пару ловких движений перехватывает мои пальцы, сжимая своими. Тянет на себя, заставляя податься чуть ближе к нему. Укладывает наши переплетенные ладони себе на бедро.

— Три дня тишины. Я тебе не запасной аэродром, красавчик.

— Я же сказал, что навернулся телефон, Вик.

— Мхм, а я сделала вид, что поверила. Я сижу в твоей машине и уже за это скажи моей гордости «спасибо». Она у меня не любит уступать, знаешь ли. Тебе сказочно повезло.

— Спасибо, — звучит предельно серьезное.

Я посмеиваюсь, возвращая взгляд на пробегающий за окнами пейзаж. Вдыхаю. В носу щекочет, как нереально круто пахнет в машине! Так, что хочется зажмуриться и полной грудью втянуть носом запах кожаного салона и мужского парфюма с легкой примесью то ли шампуня, то ли геля для душа водителя.

Он тот же самый, что и неделю назад. Не водитель. Гель. И не спрашивайте, зачем я это помню…

Я снова оглядываюсь. По машине и ее состоянию можно многое сказать о человеке. Например, что он чистюля. Панели начищены до блеска, и в машине нет совершенно ничего лишнего. Никакого мусора, тряпок или бумаг. Идеальный салон!

И все же, я была уверена, что парень Ренат максимально приземленный. Может, работник бара какого или магазина. В крайнем случае, в компьютерах шарит. Но такая машина точно не для простого работяги. Во-первых, дороговато для среднестатистического работника. Во-вторых, смело. Хотя последнее точно в его духе.

Так кто, черт побери, он такой?

— Ясноглазая, прием. Ты тут?

— Кто ты такой? — вопрос скорее риторический, но Ренат его слышит и переспрашивает: