Настоящая любовь - Лиза Бетт

того роешь, Лев. Не туда смотришь. Пока отвлекаешься на Глеба, по-настоящему страшные люди продолжают творить беспредел. А ты…

– Почему ты его защищаешь? – вспылил и тут же заткнулся, потому что накрыло. Снова этой гребаной ревностью.

– Не твое дело, ясно? – Настя тоже огрызнулась и затихла.

Оба тяжело дышали и не смотрели друг на друга. Избегали смотреть. Потому что нельзя обнажать эмоции, это заведомо проигрышное дело. Но с ней не мог держать себя в руках. Просто не удавалось.

Подъехали к отелю в центре города, и я припарковался у входа. Настя волком глянула на меня, когда открыл для нее дверь, выпуская на сырой тротуар. Она нехотя ступила на тонкий слой снега и плотнее кутаясь в куртку, нырнула под козырек у крыльца. Я закрыл тачку и повел ее в холл.

Тут было пусто, наверняка постояльцы уже спали, ведь время далеко за одиннадцать ночи. Прошел к стойке, придерживая Настю рядом и администратор молча протянул мне ключ.

Прошли к лифтам, и только когда створки за нами закрылись, отрезая нас от остального мира, бестия рискнула заговорить.

– Сделали в обезьяннике ремонт? – язвительно сверкнула карими глазами, и снова уставилась на хромированные створки.

– Нравится?

– Понравится, когда ты уберешься подальше и оставишь меня одну.

– О…это произойдет еще не скоро.

Створки разъехались. Мы вышли и оказались в длинном коридоре, который бесконечно тянулся в обе стороны от нас. Я зашагал влево по темно синему ковролину, считая номера на дверях, пока не остановился около нужного. Открыл, толкнул дверь, приглашая Настю, но она как вкопанная стояла напротив и не шевелилась. С опаской заглянула в номер, изучила обстановку. Кровать, тумба, стул и стол. Обстановка спартанская, но это именно то, что нужно.

– Это какая-то ловушка? – спросила, глядя на меня снизу вверх сквозь проницательный прищур.

– У тебя все равно нет выбора. Я сильнее.

Выдохнула раздраженно. Вошла, я тоже. Закрыл за собой дверь, повернул ключ в замке, сунул в карман. Запер нас в узкой коробке, понимая, что идея заведомо плохая. Надо было поручить Женьке ее допрашивать. Или Максу. Но эта мысль тут же была мной отметена как глупая. Эта сука обведет вокруг пальца их обоих. А я вижу ее насквозь.

– Располагайся, поговорим.

Настя прошла к окну и выглянула в него, изучая местность. Прикинула, что выбираться оттуда сложновато. Шестой этаж, никаких балконов и лестниц на фасаде. Оглядела оконную раму, отметила замок на ручке.

– Пробовать не стоит. Тебя вычислят раньше, чем ты продумаешь план побега до конца, – произнес, скрещивая руки на груди. Прислонился бедром к столу, бросая взгляд на камеру видеонаблюдения, расположенную так, что было видно каждый угол комнаты.

Настя обернулась и сердито выцепила камеру. Впилась в меня взглядом полным ярости. Стянула со своих плеч мою куртку и швырнула мне, вкладывая в этот жест всю свою ненависть.

– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.

– Справедливо.

Она отошла от окна и села на кровать ближе к изголовью. Скрестила руки на груди и забросила ногу на ногу. Отвернулась, всем своим видом демонстрируя нежелание идти на контакт.

Взял стул и развернув тот почти вплотную к ее ногам, оседлал, складывая руки на спинке. Впился взглядом в ровный профиль сердитой бестии.

– Как давно ты знаешь Жданова?

Настя бросила на меня напряженный взгляд и молча отвела.

– Он платит тебе за работу на него, или дело в другом?

Пухлые губы сжались в раздражении.

– Ты любишь его?

Бестия скучающе перевела глаза на окно.

– Как думаешь, почему он бросил тебя тут одну, а сам съебался?

– Хватит! – рявкнула на меня тыкая пальцем в спинку стула перед моей грудью. – Замолчи! Я не стану отвечать, не трать время!

– Заботишься о моем времени? – спросил, перехватывая ее запястье и потянул на себя. – Тогда ответь быстро и четко, пока я не отдал тебя своим людям, которые точно церемониться не будут!

– Уж лучше они, чем ты! – выплюнула мне в лицо, опаляя дыханием губы.

Моя рука на ее запястье сжалась сильнее, пожалел, что камера следит за нами, так хотелось поставить эту стерву на место. В коленно-локтевую. И выпороть.

– Хочешь – молчи. – Процедил сквозь зубы. – Посмотрим надолго ли тебя хватит.

Оттолкнул ее запястье и встал, цепляя куртку со стола.

– Утром приду с адвокатом.

И раздраженно хлопнул дверью, закрывая ее на ключ.

Глава 23

Глава 23

Замок щелкнул, после второго поворота ключа, и дверь комнаты начала открываться. Я отвернулась от окна, готовясь к очередной стычке, но непонимающе моргнула и застыла, разглядывая старичка, медленно вошедшего в комнату.

Выглядел он как старый дворецкий какого-нибудь особняка: скрюченная спина, седые как снег волосы и нос с горбинкой. Не хватало увесистой связки ключей и ливреи. Одет он был в простые брюки и старую рубашку в клеточку, поверх которой был надет вязанный жилет такой же древний, как и его обладатель.

Я перевела глаза на дверь, но Аверьянова в проеме не было. Это что за фокусы?

– Здравствуйте, – негромко произнесла, но ответа не получила. – Эй! Здравствуйте!

Прикрикнула громче, и лицо старца обратилось в мою сторону и расплылось в улыбке.

– Здравствуйте, юная леди. Меня зовут Яков Петрович, и я ваш адвокат.

– Приятно познакомиться, – произнесла с улыбкой, хотя с большим удовольствием я вцепилась бы сейчас в глотку Льва за то, что так поиздевался.

– Что? – переспросил старичок.

– Приятно познакомиться! – прокричала раздраженно и опустилась на край кровати напротив старца, который выдвинул стул и покивал, расслышав второй мой крикливый ответ. – Меня Настя зовут!

– Давайте приступим Наденька.

– Настя! – крикнула громче. – Настя!

– Ну я так и сказал, – обиженно пожал плечами и в этот момент дверь комнаты распахнулась и на пороге появился Аверьянов. Он открыл дверь бедром, потому что в одной руке нес блокнот, а во второй держал подложку с двумя бумажными стаканчиками кофе.

Аромат обжигающего напитка тут же заполнил маленькую комнатенку, и я сглотнула, с тоской вспоминая завтрак, который мне принесли около получаса назад. Кашу и какой-то напиток, напоминающий какао с пенкой. Пить не рискнула.

– Доброе утро, смотрю вы уже познакомились… – он прошел в комнату и встал у стола, опуская на него свою ношу. – Значит,