Почтальон (Управдом-2) - Андрей Никонов

появятся здесь только утром. Можно было дотолкать мотоцикл до почтамта, но с десяти вечера до шести утра двери были заперты, охранник сидел внутри, и дёргать его по личным делам Сергей не хотел.

В будке возле библиотеки скучал часовой из полка ГПУ, мужчина средних лет, в шинели нового образца и шлеме с малиновой звездой.

— Не положено, — сказал он Травину, когда тот попросил присмотреть за мотоциклом до утра. — Вон, у дворника оставь в ломбарде, а я присмотрю.

Ломбард находился во дворе дома-колодца, зажатого между ночлежным домом и Санпросвещением. Первый этаж со стороны моста занимала кооперативная столовая с логичным названием «У Великой» и гордой надписью «Ресторация», в доме также располагались страховые кассы, аптека, магазин одежды, мастерская, в которой починяли примуса и керосинки, и склады, где ломбард хранил сданные в залог вещи. В небольшой пристройке перед въездом во двор жил дворник, и Сергей решил, что вполне может последовать совету часового и оставить здесь мотоцикл до утра, а дома он снимет колесо с коляски, и тут же его перед работой поменяет, благо до почтамта было два шага. Он дотолкал мотоцикл до запертых ворот и заглянул внутрь пристройки.

Дворник спал. Под столом валялась пустая бутылка, на газете лежали остатки закуски, комната была пропитана запахом перегара, дрова в буржуйке почти прогорели. Сергей подбросил в топку два полешка, будить дворника не стал, завёз мотоцикл внутрь, посчитав, что до утра с ним ничего не сделается, и вышел на улицу. Из ресторана звучал фокстрот «Джон Грей» начинающего композитора Блантера, этот танец, по мнению Главреперткома, представлял собой салонную имитацию полового акта и всякого рода физиологических извращений. Травин так и не выучил слова фокстрота наизусть, хотя его пели в ресторанах, чайных, блинных и даже столовых окркомхоза, но с мнением советских цензоров был согласен. То, как его танцевала Варя Лапина, подпевая «Нет, нет, сказала Кэт», иначе как началом полового акта назвать было нельзя.

Сергей вдохнул ночной воздух, полной грудью, с удовольствием, и только подумал, умеет ли Черницкая танцевать, как закашлялся, голова закружилась, он опёрся о кованные ворота. В глазах мелькали искры, сначала целый рой, потом они начали постепенно исчезать, пока не осталась одна, самая противная. Чтобы прогнать её, Травин сильно зажмурил глаза, потом открыл, посмотрел вдаль, в глубину двора. У ломбарда шевелились тени, сначала он принял их за остаточное воздействие головокружения, но потом присмотрелся и понял, что это не так.

Странной была одна тень, если остальные чуть перемещались синхронно, то эта двигалась обособленно, и такое движение нельзя было объяснить ветром, раскачивавшим тусклый фонарь. Травин засунул левую руку в карман, пропустил пальцы в отверстия кастета, сделал вид, что ничего не заметил, и вышел из арки на улицу. Будка часового была развёрнута к торговым рядам, то, что происходило, он не видел.

— Идите домой, гражданин, — часовой, устало вздохнул, ему предстояло стоять на очень свежем воздухе до пяти утра, и выслушивать чужие бредни совершенно не хотелось, — тени ему чудятся. Я тутма важный объект охраняю, промежду прочим.

— Может, там грабители? — предположил Травин.

— Коли думаешь, что преступление, за мостом милиция, туда и беги, соколик, а то, если интересно, сам бы и посмотрел. Потом поведаешь, шпиён там али несознательный трудящийся, выпимши в ресторации и освежиться вышедший.

У Травина возникло желание просто пойти домой, и он бы так и сделал, но оставлять мотоцикл рядом с местом, где, возможно, происходить что-то противозаконное, не хотелось. Дом-колодец имел два входа — первый, с запертой калиткой, где Сергей уже побывал, со стороны моста Красной армии, и второй, с наглухо заваренными воротами, который выходил на улицу Троцкого. У ресторана был свой служебный вход, но соваться туда Сергей не хотел, нужно было пройти через весь зал и кухню, мимо пьяных людей и недовольных работников общепита.

При царизме каждая квартира имела свой выход во двор, но потом, при уплотнении, эти двери заколотили, осталась только одна. Если зайти в подъезд на улице Володарского, со стороны городской ночлежки, то у единственной коммунальной квартиры на первом этаже был свой чёрный ход — Травин эту нехорошую квартиру знал, и даже ходил туда с почтальоном, пожилой женщиной, которую перед этим там же и ограбили.

Дверь в квартиру была заперта на обычную защёлку, ключами её обитатели никогда не пользовались. Вот комнаты, те — да, закрывались в отсутствие хозяев на висячие замки, а когда те были дома — на задвижки, и всё равно, соседи обносили друг друга, дрались, а потом вместе пропивали вещи, которые тут же в ломбарде и закладывали. Взрослые жильцы не работали, промышляли мелким воровством и проституцией, а дети попрошайничали в торговых рядах. Травин открыл дверь ногой, шикнул на испитого мужика, высунувшего голову из комнаты, прошёл по длинному загаженному коридору, аккуратно, чтобы не наступить в кучки мусора или ещё чего похуже, пробрался через кухню, осторожно выглянул во двор. Ломбард занимал двухэтажное здание с подвалом, где хранились особо ценные предметы залога, и охранялся ведомственной милицией горкомхоза, ему также принадлежали несколько бывших квартир на первом этаже, где хранилось малоценное барахло. Квартиры вскрывали, вещи выносили, директора ломбарда увольняли, а то и сажали, нанимали нового, и так продолжалось уже давно.

В ночное время на первом этаже должен был сидеть милиционер, окошко комнаты охраны тускло светилось. Травин, шагая по периметру дома, добрался до ломбарда, заглянул в окно — в комнате никого не было. Лампочка под потолком, стол, на котором лежала тетрадь и стоял недопитый стакан чая, отодвинутый стул, возможно, охранник отошёл по своим делам, и должен был вернуться.

За спиной послышалось шевеление, теней было как минимум две, они очень осторожно, мелкими шажками приближались к Сергею. Одна тень была вооружена ножом, сталь блестела от падавших на неё лучей, вторая держала в руке наган. Травин пошевелил пальцами, спуская кастет вниз. С большинством людей он мог бы справиться и голыми руками, но при помощи металла ломать кости было надёжнее.

Сергей надеялся, что человек с пистолетом просто так стрелять не решиться, звуки выстрела могли привлечь ненужных людей. Незнакомец держал наган в полусогнутой руке, стволом вниз, как бы показывая, что готов применить оружие в любой момент, но делать этого не хочет. Человек с ножом чуть приотстал, пропуская напарника вперёд, и был готов прийти на подмогу, если жертва не испугается. Он был опаснее — и потому, что внимание на себя должен был привлечь