Лицей послушных жен - Ирэн Роздобудько

– П-п-повезло… – с иронией повторила я.

– Вот именно! – кивнул он. – Пускай смело пользуется шансом. И никому об этом не рассказывает. Мой совет.

– А сколько раз можно воспользоваться такой лазейкой? – спросила я.

Он удивленно посмотрел на меня:

– А кто может знать, сколько человек вернулось, а сколько осталось там? Такой статистики нет. И быть не может!

Помнится, в прошлый раз я выслушивала его комментарии как полный бред, и чем его было больше, тем лучше: бумага терпит, народ читает, контора пишет. Если бы только знать, что сама попаду в такую передрягу! Теперь уже он смотрел на меня как на сумасшедшую, даже спросил:

– А вы что, действительно увлеклись этими исследованиями?

Я подтвердила.

Он грустно покачал головой:

– Это как болезнь, берегитесь… Я ею уже переболел. И достаточно серьезно. К сожалению, сейчас меня ничто подобное не радует.

– Почему? – удивилась я.

– Перестал верить. Ведь теория должна подтверждаться практикой.

– Помнится, вы говорили о своих встречах с Сервантесом… – улыбнулась я.

– Говорить с Сервантесом довольно просто… – Он кивнул на книжные полки.

Значит, тогда он врал мне. Теперь я вру ему…

Я была разочарована.

Решила больше ни о чем не спрашивать.

– Да, – сказала я, чтобы не молчать. – Потерять веру – это обидно…

Он внимательно посмотрел на меня.

– Со временем теряешь все. Вера уходит последней. Много лет я мечтал доказать, что путешествовать во времени – возможно. И безумно хотел этого.

– У вас были на то какие-то личные причины? – не удержалась я от вопроса.

– Никаких, – вздохнул он, – никаких, кроме желания сделать переворот в науке. Но сейчас я думаю: все, что ты делаешь, должно иметь веское основание. Какой-то смысл. У меня его не было. Возможно, у вашей корреспондентки он есть. А что она об этом говорит?

– Вы всегда жили один? – спросила я, сделав вид, что не услышала последнего вопроса. Откровенничать не хотелось, а выдумывать новую историю – лень.

– У меня много друзей, – пожал плечами он.

– А семья?

– Родителей своих я не помню, я был маленьким, когда они погибли. А если вы имеете в виду брак, то… – Он задумался и добавил: – Знаете, я никогда не воспринимал отношения как форму совместного существования…

– В смысле?

– Если вы этого не понимаете, то, наверное, вы счастливый человек… А вы счастливы? – добавил он.

Я пожала плечами:

– Наверное… Да. Не знаю… А вы?

Он долил в чашки уже остывшего чая, сделал еще несколько необязательных движений – поправил скатерть, смахнул с нее крошки. Наверное, я лезу не в свое дело. Мне стало неловко.

Я поднялась.

– Спасибо за полезную информацию.

Он тоже поднялся и хитро улыбнулся:

– История вашей корреспондентки, о которой вы говорили, – это очередная утка для читателей газеты?

– Да, сейчас это модно – «битвы экстрасенсов», похищения инопланетянами…

– Но я не сказал вам ничего нового.

– Ну да, – не очень любезно буркнула я, забирая со стола диктофон.

– А вы не включили свой аппаратик… – лукаво заметил он, указывая глазами на диктофон.

Мои щеки стали краснее спелых помидоров. Он сказал правду: диктофон я положила так, для антуража. Опережая мой жалкий лепет, он весело посмотрел на меня.

– Это все, о чем вы хотели узнать?

– Не все!

– А почему же уходите?

– Потому что вы сказали, что все это бред. Какой смысл спрашивать…

– Но я же вижу, вы не очень довольны нашей беседой… – настаивал он.

Я обернулась уже с порога и выпалила почти с отчаянием:

– Скажите, как можно выйти за пределы той лазейки, то есть того места, в котором оказался? Просто эта женщина все время находится в замкнутом пространстве той точки, в которую попала, а ей хотелось бы… – Я задумалась и выпалила первое, что пришло в голову: – …проведать свою бабушку на другом конце города!

– Думаю, что это возможно при помощи любого предмета из того времени, – спокойно ответил он.

– То есть?

– Пускай эта ваша безумная дамочка возьмет с собой на прогулку старую тапку. Или что-то подобное. Молоток. Перчатку. Или поведет с собой за этот рубеж собачку…

– Вы шутите?

– Нисколько!

Несмотря на это его лицо опять осветилось такой улыбкой, что я невольно отвела взгляд.

– Спасибо, – вежливо сказала я.

– Ну если вы больше ничего не хотите… – сказал он голосом Кролика из «Винни-Пуха» и пояснил: – Чаю. Кофе. Бубликов…

– …старой тапки… перчаток… молотка… – со смехом сказала я и, испугавшись, что он обидится, добавила уже серьезно: – Можно я возьму бублик?

– Конечно! – Он бросился к столу и подал мне вазу. – Хоть все!

Я взяла бублик и засунула его в задний карман джинсов, пошла к двери.

– Это будет вашим пропуском ко мне! – открывая дверь, сказал он.

– То есть? – не поняла я.

– Ну, ТАМ ваша корреспондентка возьмет с собой тапку, чтобы расширить границу передвижения, а вы взяли этот бублик, чтобы расширить границы нашего общения. Когда вас ждать?

Ничего себе! Что он о себе возомнил, разозлилась я и выпалила плоскую шутку, которую не позволяла себе лет с пятнадцати:

– После дождика в четверг!

Он засмеялся:

– Договорились! Можете не брать зонтик – я вас встречу!

И осторожно закрыл за мной дверь.

…На улице я прошла несколько кварталов и села на скамейку около какой-то старенькой церкви.

Сидела, окутанная вечерней дымкой, и понимала, что мне некуда возвращаться: в свой слишком стерильный дом с евроремонтом – скучно, в ТОТ двор – страшно.

Такое чувство, как будто я не имею на это никакого права. Что делать? Я пьяна от чая, заваренного моим собеседником. И не в себе от всего, что свалилось на меня. За какие заслуги или грехи? Зачем?

Я спокойно жила не тужила. У меня есть все, что есть у любого среднестатистического гражданина этой страны. Надо мной, как говорится, не капает. Могу купить десять килограмм гречки, банку меда, сто пачек майонеза, если надо – мебель в магазине «Икеа», билет на концерт какой-нибудь Ирины Аллегровой (прости, господи, конечно, этого я делать никогда не буду!), скачать «Аватар» в «эйч-ди» и смотреть его на экране домашнего кинотеатра.