Варяг - Марина Александрова

Эрик успокаивал Лауру, твердя, что за зимой обязательно придет весна. Но, глядя в окно, за которым во всю бушевал холодный осенний ветер, Лаура отказывалась в это верить.

Тем временем Эрик засобирался в гости к матери. Лаура не знала об этом до того утра, когда господин попросил ее принарядиться, закутал в шубку беличьего меха и на руках снес на подворье, где уже ожидал возок.

Санный путь еще не встал, но морозец сковал грязь. Лошади шли легко. Лаура, устроившаяся в возке, как птичка в гнездышке, укутанная в шкуры, крутила головой, рассматривала окрестности. Эрик ехал верхом, полной грудью вдыхая свежий воздух, тронутый легким морозом.

Лаура глядела по сторонам и удивлялась про себя, как в этой стране вообще могут жить люди. В этом мире под свинцовым небом, где все деревья голы, где, кажется, не существует ничего, кроме ледяного ветра?

Путь был неблизкий, и Лаура успела задремать, пригревшись под шкурами. Ей привиделся сон: будто так долго едут они, что уже кончилась зима, наступило лето и ей тепло, радостно. Тут они и приезжают к матери Эрика в прекрасный, огромный терем, и навстречу им выходят две молодые, красивые женщины. У одной на руках дитя, и смеется женщина, а дитя плачет. И вдруг слышит Лаура, словно не одно дитя плачет, а два. Глядь – а у нее на руках тоже младенец лежит и заливается слезами. Пораженная, хочет она сотворить крестное знамение, но Эрик подходит к ней, улыбаясь ласково, и берет дитя с ее рук. Она хочет на землю спрыгнуть, но возок трогается и едет все быстрей, быстрей... Лето сменяется зимой, холодные снежинки секут лицо и она кричит, оборачиваясь назад, но там уж все пропало за черной бурей. Обернулась вперед, а впереди разверзлась пропасть и кони мчат туда...

С воплем проснулась Лаура, сотворила украдкой крест. А и правда, подходит к концу дорога. Деревня виднеется впереди, вон и терем – красивый, изукрашенный резьбой.

Эрик без стука вошел в родной дом. Дверь здесь закрывалась только на ночь, а во дворе сидел огромный матерый волкодав, охраняющий дом гораздо лучше всякого замка. Эрика пес признал и дружелюбно махнул хвостом. Эрик взял Лауру на руки и внес в родительский дом, где осторожно поставил на пол.

Тут же приехавших заметила одна из служанок и, запричитав во весь голос, кинулась в глубину дома, откуда также послышались приглушенные восклицания. Через несколько мгновений мать уже обнимала сына, не веря своему счастью. Подоспела и сестра, которая кинулась на шею Эрика, как дикая кошка, визжа от радости.

Когда первый взрыв радости прошел и Эрику удалось вырваться из цепких объятий родных, он взял Лауру за руку и притянул к себе.

Мать, прищурившись, оглядела девушку с ног до головы. На лице ее было написано удивление. Хельга, которая хотела что-то сказать брату, заметила наконец Лауру и остановилась в двух шагах от нее, забыв закрыть рот.

– Кто это? – наконец не выдержав, спросила мать.

– Моя будущая жена, – коротко ответил Эрик.

Мать остолбенела, как громом пораженная.

– Где, где ты ее взял? – запинаясь, произнесла она после некоторого замешательства.

– Привез из Константинополя.

– Будто у нас девушек красивых нет! – укоризненно воскликнула мать. – Нужно было ездить за сто верст киселя хлебать!

Эрик про себя порадовался тому, что Лаура почти ничего не понимала по-русски. Она и сейчас вот-вот слезу пустит, а так вообще обревелась бы!

– Как тебя зовут? – доброжелательно спросила Хельга.

Эту фразу Лаура поняла и назвалась, прибавив к своему имени длинную греческую фразу.

– Она не говорит по-русски, – повернувшись к сестре, сказал Эрик.

– А на каком языке она говорит? – поинтересовалась Хельга.

– Лаура знает греческий.

– Она гречанка?

– Нет, она фряженка, но выросла в Константинополе.

Мать молча развернулась и направилась в глубину дома.

Эрик подтолкнул Лауру вперед и сам пошел следом. В большой палате, где обычно, еще до смерти отца собиралась семья, он помог Лауре снять шубу и усадил ее на лавку, а сам пошел искать мать.

К Лауре тут же подсела Хельга и начала что-то на пальцах ей втолковывать.

Мать Эрик обнаружил в верхней светелке, где она и Хельга проводили немало времени за рукоделием. Она стояла возле окна, забранного затейливой решеткой, и глядела куда-то вдаль, в грязно-серое небо, усердно поливающее землю мелким дождем.

– Мать, мне нужно поговорить с тобой, – произнес Эрик, подходя к ней.

– Чего тебе? – не оборачиваясь, спросила та.

– Не показалась тебе Лаура? – ответ Эрик уже знал, потому словно не спрашивал – утверждал.

– Зачем ты привез ее сюда? Ты ведь знал, что она не придется мне по душе. Ведь знал?

– Я догадывался, – признался Эрик. – Но я решил, что лучше будет привезти и показать ее, нежели хранить все от вас в тайне. Земля слухами полнится. Ты б узнала все от людей и хуже бы разобиделась...

– Кто она? Где ты ее взял? – продолжала допытываться Ирина.

– Я купил ее. Она невольница.

– Только этого не хватало! – ужаснулась мать. – Жениться на рабыне! Позор!

– Не вижу никакого позора, – оборвал ее Эрик. – А если ты не станешь говорить об этом всем и каждому, то никто и не узнает о том, что она невольница. Наш князь Владимир, говорят, тоже робичич...

– Ну и что, отныне всем закон вышел на рабынях жениться?

Эрик сжал зубы так, что желваки заиграли.

– Ты вот что, мать... Любить ее, принимать – не неволю. Но и обижать не дам. Я в возраст вошел, сам могу решать свою судьбу. Раз я привез ее сюда, значит, это действительно было мне нужно, и хватит об этом. Скажи лучше, как вы тут жили, пока меня не было?

По лицу Ирины пробежала тень. Она помолчала некоторое время, затем, видимо, решив не продолжать неприятный разговор, пожала плечами.

– Как жили? Ничего, справлялись. Ты и так-то не больно часто к нам в гости наезжал. Так что мы уж привыкли сами обходиться. Все у нас ладно, все в достатке.

– Я вам там подарков привез – тебе и Хельге, – вспомнил Эрик о позабытых сундуках.

– И рабыню свою приодел... – не сдержалась мать.

– А как же, – откликнулся Эрик. – Негоже моей невесте в отрепьях ходить. Или ты желаешь, чтобы люди нас на смех подняли?

– Ничего я не желаю, – скороговоркой произнесла мать. – Только подумай, сын, крепко подумай! Не доведет она тебя до добра, помяни мое слово! Оставь ее невольницей. Кто тебе мешает с ней тешиться, а в жены девку из доброго рода взять?

– Лаура ничем не хуже, – отрезал Эрик. – И хватит об этом.

– Ладно, ладно, мое дело – сторона. Поступай, как знаешь, только потом не гневись, ежели все выйдет не так, как загадывал.