Империя Женщин - Ярис Мун

и в особенности черт. Причина в разных отцах, вестимо. Но все же.

Инвар был очень красив, но постоянная задумчивость, и опущенные вниз уголки губ, портили первое впечатление от его изящных черт.

Младший же, напротив, был лицом, будто из цельной картофелины сделан, нос с горбинкой, глаза маленькие, подбородок выдается, но отцовская улыбка почти не сходившая с лица, преображала его, делая славным малым, а материнские ямочки в обе щеки, придавали ему того наивного очарования, каким так хороши детские лица.

Правда сейчас он был скорей раздосадован, чем весел.

Олиса, видно одумалась, что забыла спросить какое меню подавать, и с полдороги вернулась, как раз к началу рассказа баронессы, чем собственно виноват ее средний сын.

— И вот приходит ко мне как то Фогель — Глава семейства имела привычку, рассказывая, активно жестикулировать своими тонкими руками — И говорит… — Олиса вновь вошла в беседку, и виновато наклонила голову, извиняясь за то, что прерывает рассказ.

— А подавать то, что велите?

— Не мешай — одернул ее барон — Видишь женщины говорят, а ты со своим обедом лезешь. — И Милон Лизаветыч принялся тихо диктовать камердинес, но все же в его «медвежьем» исполнении получалось довольно громко, так что рассказ баронессы выглядел примерно так.

— И вот значит он, мне говорит «а знаете ли, что в Асакине мужчина равноправный помощник жене своей?»

— …и щучек молодых пару штук, но сначала суп подай, чтобы пока есть будем, они еще под ножом трепыхались…

— А я ему, что это за сын мой дорогой, за ересь такая? А он мне, ну вы представьте себе, кажет «я бы полюбил лишь ту, что увидит во мне личность».

— Полная чушь — хмыкнул Инвар.

— Да не стану я бросаться на шею княжнам, маменька, успокойтесь — вздохнул Люка — хотя если госпожа Левицкая взамен пообещает забрать меня из этого дома, я крепко задумаюсь! — Угроза звучала шутливо, но дерзко, я не удержалась от улыбки, Инвар покачал головой.

— А ты молчи! Молчи я сказала! Знаю я вас! — Шикнула на него матушка недовольно — Не ровня нам княгинины дети! Не ровня! Ох, я ничего не говорю о Вас, Ари, но с чего бы княжне Ирме моего непутевого сынка увозить? Это пример и следствие легкомыслия мужского и поступков, за которую вы все, расплату понесете.

— И щи, щи зеленые. Уха готова?

— Да, только вот с утра рыбы наловили — отвечала Олиса невозмутимо.

— Вот и ее тоже. Икры трех видов, льда не забудь. княжна Ариана, что к рыбе подать из алкоголю?

— Да я вовсе ничего не хочу — попыталась я отказаться, судорожно пытаясь придумать как успокоить баронессу. Но куда там.

— Если для вас наша простая кухня не к столу, так мы можем и устриц и прочих заморских приблудей привезти, правда подождать часок придется.. — Размышлял вслух барин, и его спокойный низкий бас причудливо переплетался с высоким сопрано жены.

— А он мне, мне! Матери своей! Героине войны! Что этих асаков под копыта коня своего пускала, что на своем веку перевидала больше крови, чем мясник в лавке, он мне отвечает " Вы не понимаете, матушка, эта асакинская идея о том, что мужчина в некоторых вопросах даже равен женщине, и тоже может и решения принимать. Женится на ком хочет, и литературами, да науками заниматься в полной мере«. Нет, ну Вы представляете, Ари Леоноровна! Такое от родного сына услышать?!

— Кошмар! — веско вставил свое слово Инвар, вновь открывая книгу. Судя по обложке — пособие по химическим процессам. Я еле удержала смешок подметив это, но продолжила кивать, поддакивая горячим речам разгневанной баронессы. Не смотря на внешнюю строгость, она баловала своих детей и позволяла им очень многое. Видимо потому и не серчала на нас, Левицких, понимая что Фогель своею волей выкинул этот фортель.

— Раков, скажи пущай отварят с травами. Пробовали ли вы, княжна, густовских раков? — Я покачала головой на вопрос барона, с трудом ведя две эти параллельные беседы с супругами. К счастью словесно в них участвовать почти не требовалось. — И этот, как его, жувиль.

— Жульен — подал тихий голос гувернер, что с интересом прислушивался к беседе господ.

— Да, бурду эту, как там, жувил, если по простому — соус с грибами да лимоном. — Мирон Лизаветыч популярную нынче голивскую кухню, с её соусами и жульенами, не признавал. Но делал исключения для гостей. Я, оценив такое внимание, улыбнулась, одновременно кивая на изречение баронессы, что у нормального мужчины должно быть только три идеи — поскорее женится, наплодить побольше дочерей, и дать отпор иноземному врагу, если таковой наблюдается. А не сыпать сомнительными идеями.

— Подадим-с. — Кивнула с достоинством камердинес. Гувернер-голивец, время от времени бросал на нее заинтересованные взгляды, что явно не касались обсуждаемых блюд. — А на десерт что будете-с?

— Давай булочек разных голивских заварных с начинками, и наш парнейский сладкий пирог…

— А он мне «Матушка, я вас люблю и уважаю, но вы консервативны, и только Ирма может меня понять!» — Баронесса продолжила свой рассказ, а я крепко задумалась. Кузина никогда не была мне близка. Она старалась держаться посторонь от общества, была из тех кто первыми уходит с шумных вечеров, а то и вовсе отказывается на них приходить.

Ирма, высокая, чернобровая, с тяжёлым взглядом, молчаливая. Каждый мой успех сопровождался ее подчеркнутым равнодушием. Она говорила редко, но метко, стараясь принизить меня, показать какое я ничтожество. И что она во всем лучше меня.

Она не вызывала никакого желания сблизиться с ней, своей холодностью, безразличием, чуждостью. Умная и начитанная, Ирма периодически показывала это на публике. Но с нами, ее сверстницами общаться совсем не стремилась. И я уж точно ни разу не видела, и даже не могла представить её, ухлестывающей за юношей! Да еще и поддерживая его странные идеи.

Вот эта самая Ирма, меньше любой другой девушки, похожая на героиню романа, сбежала с Фогелем! Уму непостижимо!

— Я ему и говорю, вот и катись к этой своей Ирме. То бишь княжне Ирме — Баронесса спохватилась, что говорит о моей сестре, пусть и двоюродной.

— Ну вот он и