Сердце красавицы склонно к измене - Марина Серова

— Вторую руку медленно покажи, тварь, — прорычал Хромой, угрожающе поводя ружьем, — ну-ка шементом!

Воодушевленный надвигающейся победой, Хикматов робко позволил себе спросить корешей, отчего они так долго не шли его спасать.

— Так мы в одном кильдиме бухали… — заикнулся тот, что с лошадиной мордой, но, завидев в моей медленно поднимающейся руке гранату, заткнулся, ахнув от ужаса.

— Мать твою! — потрясенно выдохнул Хикматов, проследив за взглядами остальных.

— Это граната с выдернутой предохранительной чекой. Вокруг разлит ацетон. Накроет всех, — пояснила я в основном для Хромого. Слишком уж у него был взор неосмысленным. Проигнорировав мои слова, он не шелохнулся. Вместо глаз будто мутные стеклянные шарики. В отличие от него, парочка сзади не собиралась прощаться с жизнью. Очень тихо и аккуратно они попятились, опустив оружие. Но как быть с Хромым? За доли секунды в моей голове сложился план, а в следующие три я привела его в исполнение. Так получилось, что моя правая рука покоилась на диване практически на пульте дистанционного управления телевизором. Большим пальцем я незаметно вдавила кнопку канала. Телевизор ожил, подчиняясь сигналу, и выдал оглушительным звуком вопль падающей с палубы корабля девушки из рекламы чипсов. Для исковерканной алкоголем нервной системы Хромого вопль послужил сигналом к действию. Резко развернувшись, он жахнул в телевизор от бедра. Довольное лицо кавалера, скинувшего свою спутницу и жующего в одиночестве чипсы, исчезло вместе с экраном в облаке дыма и осколков. На пол полетели искры. Повернуться назад бандиту не хватило времени. Точно брошенная граната угодила ему в голову, затем отскочила и подкатилась к ногам коллег Хромого.

— Валим! — бешено заорал бандит с лошадиной физиономией. Вдвоем с приятелем они чуть не вынесли дверь. Хромой, за которым я напряженно следила, замычав, рухнул как подкошенный. Муляж гранаты безобидно лежал в дверях у его головы и не думая взрываться. Хикматову происходящее, наверное, казалось страшным сном. Он зажмурился, заныл, закрываясь руками:

— Нет! Не надо! Нет!

С этого момента начались настоящие неприятности. Искры, сыпавшиеся на пол, воспламенили ацетон, и ревущий фонтан пламени выбросило в потолок. Я рванулась в коридор, но еле успела отшатнуться от автоматной очереди. Сзади пламя, гудя, бежало по коробкам с лакокрасочными материалами. В спину дохнуло нестерпимым жаром. Подхватив с пола ружье Хромого, я обернулась. Хикматов, кашляя, накрылся покрывалом и собирался устремиться в просвет в огне, чтобы попасть в подвал, но чадящие языки пламени, угадав его замысел, сомкнулись. Ситуация на грани катастрофы. Выход только один — через дверь, и время поторопиться. Задержав дыхание, я рывком перезарядила ружье и наугад пальнула в коридор. Мне ответил залп из обреза. Дробь расщепила часть косяка. Я пальнула снова и попала. Из коридора послышался крик боли.

Рвавшийся в подвал Хикматов подбежал ко мне и прохрипел со слезами на глазах:

— Деньги там, под дверным косяком. Хотел, чтоб в разных местах, понемногу лежало, блин! Достань, и я поделюсь!

Я глянула на ад, подступающий к нам, и бросила бандиту:

— Скажи своим придуркам, чтоб не стреляли. — Неосторожно вздохнув при этом немного раскаленного, ядовитого воздуха, я закашлялась, схватила валявшуюся при входе мокрую тряпку и приложила к лицу. Плевать на все. Еще немного, и легким настанет конец.

— Конь, Джерри, не стреляйте, вашу мать, я ща тут поджарюсь! — завопил Хикматов в коридор.

На моих глазах пластиковая канистра с растворителем, стоявшая с надувшимися боками на горящих коробках у дивана, со скрипучим визгом выбросила язык пламени. Было похоже на выстрел из огнемета. Пламя ударило в спину Хикматову. Воя от боли, объятый огнем, он ринулся в коридор. Я поняла, что другого шанса не будет, и кинулась за ним, прихватив толстую матерчатую скатерть со стола. От пуль бандитов меня прикрывал их пылающий главарь.

— Конь, валим отсюда на хрен! — закричал один стрелок второму, увидев рвущегося по коридору Хикматова. Второй из стрелков отозвался стоном. Видно, я его хорошо зацепила. В нас не стреляли. Налетая на коробки, расставленные вдоль стен, и оставляя на них язычки пламени, Хикматов тщетно старался скинуть с себя горящее диванное покрывало, однако оно как-то ухитрилось повиснуть на его золотой цепи в палец толщиной, зацепившись, верно, за крест, и тащилось за ним. Я помогла ему дойти до двери, дав хорошего пинка. Затем выпихнула на улицу и выскочила сама с ружьем наготове. Только стрелять было не в кого. Через открытые настежь ворота было видно, как подельники Хикматова отъезжают от двора на своем внедорожнике. Из-под колес у них аж щебенка летела. Подсечкой я свалила Хикматова на землю и сбила пламя скатертью.

— Господи, что случилось-то? — заорала с соседнего участка женщина в домашнем халате, подбегая к ограде. — Кошмар! Я вызвала пожарных. Боже, хоть бы мы от вас не загорелись!

За женщиной к забору подбежал мужчина.

— Тимур, как ты? Что случилось?

Я, заслоняя лицо, специально склонилась над невнятно бормочущим бандитом и громко ответила любопытным хриплым голосом:

— Мы это, бухали и хотели проверить — водка горит или фуфло. Плеснули на стол и подожгли, а она как загорится, мать ее так!

Соседи замолчали с открытыми ртами. Я бросила взгляд на ядовито-красный кабриолет, стоявший перед воротами. Мне он мог сейчас очень пригодиться. Ощупав дымящиеся джинсы Хикматова, я нашла ключи от машины.

— «Скорую» вызвать? — нерешительно спросила соседка.

— Ага, — кивнула я, не поднимая головы. Ключи с брелоком были в моей руке. Попробовала. Сигнализация машины, получив позывной, пискнула и дружелюбно мигнула фарами, приглашая прокатиться.

— Триста тысяч в подвале, триста тысяч, — бормотал Хикматов с остекленевшими глазами, устремленными в небо. В эту секунду окна подвала вынесло взрывом.

Я похлопала его по плечу и с притворным сочувствием изрекла:

— Тимур, это всего лишь деньги. Подумаешь, жалкие триста тысяч. Ты себе в десять раз больше заработаешь в тюрьме за тот срок, что получишь. Портняжный уж постарается.

Тимур заплакал и потерял сознание.

«Выживет», — подумала я. Но рассиживаться не было времени. Скоро тут будут все. Я поднялась с колен, отбросила в сторону ружье и последний раз посмотрела на дом. Уже и второй этаж, и крышу объяло пламя. Из огня непрерывной канонадой доносились хлопки, свист и треск взрывающихся банок с краской. Внезапно из дверного проема, подсвеченного изнутри багровым, на крыльцо вышел Хромой, приволакивая ногу. Вся одежда на нем дымилась, кое-где даже прогорела и искрилась, на лице красные пятна от ожогов, а в правой руке зажат охотничий нож.

— Пришла твоя задница, — проквакал бандит из-за сожженных дымом голосовых связок, зашелся кашлем и поковылял ко мне. Соседи за оградой вскрикнули в унисон. Я ногой подкинула себе брус, валявшийся в траве, и тремя ударами уложила Хромого на землю, пояснив, что со всякими задницами у меня разговор короткий. Он ничего не ответил, так как вырубился. Бросив брус, я запрыгнула в кабриолет. Двигатель «БМВ» завелся с пол-оборота, и мне оставалось только выехать в открытые ворота на дорогу да выжать газ. Выезжая, я старалась не подавить людей, высыпавших из соседних домов поглазеть на пожар. Где-то рядом протяжно выли сирены пожарных машин.