Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

— Да, я посланник с Дофина[29].

И оба господина отправились в кабинет короля, пренебрегая пылкими протестами некоего дворянина с военной выправкой, только что прибывшего в Версаль.

— Месье, король срочно вызвал меня и назначил это время. Я должен войти первым!

— Знаю, господин маршал, но я тоже военный и тоже должен исполнять приказы короля. Его Величество, узнав о прибытии сего господина, приказал провести его вне очереди.

— У меня преимущество старшего! Я — маршал, я не потерплю, чтобы мне утер нос какой-то заурядный морской офицер!

— Мессир де Тюренн, этот офицер — гость короля, следовательно, в данной ситуации любое преимущество старшего, к моему глубокому сожалению, не действует.

Тюренн, суровый вояка пятидесяти двух лет, сначала побледнел, а затем вытянулся в струну.

— Мне кажется, что Его Величество пренебрегает привилегиями, которыми сам наделил меня. Ну что же, отлично! Его Величество может вызвать меня снова, если у него найдется время для старых слуг и полезных людей.

Тюренн прошел мимо толпы придворных, как если бы он принимал смотр своих войск. Его черные глаза под густыми седеющими бровями метали молнии. Два молодых лейтенанта, стоявших на посту у одной из дверей, тотчас оголили сабли и подошли к маршалу.

— О Боже, его сейчас арестуют? — воскликнула потрясенная Анжелика.

Маркиз де Лавальер, который как бы случайно оказался рядом с ней, расхохотался.

— Откуда вы взялись, моя дорогая, если предписываете нашему государю такой зловещий умысел? Черт возьми, можно подумать, что вы никогда не покидали свою провинцию. Арестовать господина маршала! За что, великие боги?

— Но разве он только что не произнес слова, оскорбляющие нашего короля?

— Подумаешь! У мессира де Тюренна, как у настоящего вояки, привычка высказываться прямо и открыто. Он стал жертвой нарушения своих прав, потому-то и злится. И это правильно. У него много привилегий, одна из них заключается в том, что где бы ни находился господин маршал, он имеет право на личную охрану в составе двух кавалеристов или лейтенантов с саблями наголо, которые сопровождают его повсюду, даже на приеме у короля.

— Но если он наделен столь значительными привилегиями, то почему он сердится по пустякам?

Маркиз нахмурился.

— Лично я частично разделяю раздражение нашего маршала. Как командующий армией, он всюду должен проходить первым. Армия — основа королевства.

— А как же дворянство? — подтрунивая, спросила Анжелика.

Пренебрежительная улыбка молодого Лавальера стала еще шире.

— Это мещанская постановка вопроса. Неужели мне следует напоминать вам, что армия — это дворянство, а дворянство — это армия? Кто обязан платить государству налог собственной кровью? Дворяне! С самого раннего возраста отец учил меня, что я должен носить шпагу и что моя шпага и моя жизнь принадлежат королю.

— Я не нуждаюсь в ваших лекциях, — ответила Анжелика, краснея. — Моя семья не менее знатная, чем ваша, мессир де Лавальер, можете навести справки. И к тому же я — супруга маршала Франции.

— Давайте не будем ссориться по пустякам! — воскликнул маркиз, заливаясь смехом. — Вы немного наивны, но при этом совершенно очаровательны. Я полагаю, что мы станем отличными друзьями. Я был несколько раздосадован, мы все тут при дворе считаем, что мой царственный «зять» уделяет слишком много внимания мещанам и простолюдинам. Вот и сейчас: прежде мессира де Тюренна он принял какого-то неотесанного моряка…

— А вдруг этот моряк привез новости, которые сейчас особенно волнуют Его Величество?

На плечо Анжелики опустилась чья-то рука, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Она обернулась и увидела перед собой господина в темном платье. Как ни старалась, она не могла вспомнить, кто этот человек.

В ее ушах зазвучал тихий и хриплый, но при этом властный голос — голос, не терпящий возражений.

— Мадам, мне нужно безотлагательно побеседовать с вами по одному крайне важному вопросу.

— По какому вопросу, месье? — обеспокоенно спросила Анжелика.

Лавальер, только что разглагольствовавший о дворянской гордости, стал отвешивать многочисленные поклоны.

— Господин министр, умоляю вас напомнить Его Величеству о моем скромном прошении касательно наследства бывшего помощника бальи Шартра. Как вы знаете, этот величайший из бандитов был только что осужден и приговорен к отсечению головы.

Суровый господин бросил на маркиза неприветливый взгляд.

— Посмотрим, — буркнул он.

Анжелика наконец-то узнала в незнакомце месье Кольбера, нового суперинтенданта финансов и члена Высшего Совета.

Кольбер оставил застывшего в поклоне придворного и без дальнейших объяснений повел Анжелику по галерее из зала, в котором она находилась.

Ранее она встречалась с Кольбером, когда они заключили «соглашение», по которому в то время еще мадам Моренс обещала не упоминать имени Месье, брата короля, оказавшегося замешанным в преступлении. В обмен на свое молчание она получила значительное денежное состояние. Впоследствии ей еще дважды выпадал случай беседовать с Кольбером на собраниях крупнейших торговцев, проходивших в Ратуше.

Она знала, что вскоре Кольбер стал министром, заменив осужденного на пожизненное заключение Фуке.

Неужели ей грозит какая-то опасность?

В глубине души Анжелика чувствовала себя сильной. В том давнем деле она по всем статьям обошла Кольбера. Чем же она рискует сегодня?

Тем временем министр сделал знак следовавшему за ним по пятам служащему, и тот протянул Кольберу содержимое большой бархатной сумки для документов. Кольбер вытащил какой-то пожелтевший лист.

— Мадам, как полагаю, вы знаете, что я не придворный и не дворянин, а торговец сукном. После некоторых событий, в которых мы были оба замешаны, я узнал, что вы, будучи дворянкой, занимаетесь торговлей. В вашем лице я хотел бы обратиться за советом именно к члену торговой гильдии.

Министр пытался говорить шутливым тоном, что было ему совсем не свойственно. Анжелика разозлилась: когда наконец ей прекратят беспрестанно напоминать о торговле шоколадом?

Она поджала губы. Но, взглянув на Кольбера, заметила, что его лоб, несмотря на холод в помещении, стал влажным от пота. Да и парик сидел несколько криво — должно быть, утром Кольбер не дал своему цирюльнику как следует поработать.

Анжелика немного успокоилась. К чему ломаться? И она очень степенно произнесла:

— Я действительно занимаюсь коммерцией, но разве можно сравнить мои скромные дела с теми колоссальными задачами, что стоят перед вами, господин министр! Чем я могу быть вам полезной?