Они освобождали Молдавию, они штурмовали Берлин - Башибузук

с двумя разведчиками круглосуточно находился в окопе нашего боевого охранения. Разведчики скоординировали свои действия с дивизионной артиллерией и стрелковыми подразделениями 1042-го полка, на участке которого планировалась операция. Артиллеристы должны были обеспечить отсечный огонь на флангах и в ближайшей глубине обороны противника.

В ночь на 24 июля разведгруппа сосредоточилась в районе действий. Василий Дмитриенко и Николай Полухин с двумя саперами выбрались из окопа и бесшумно исчезли в темноте. Томительно тянулось время. Разведчики напряженно вслушивались в темноту. Казалось, вот-вот загремят выстрелы, ударят немецкие пулеметы, и весь передний край зальется мертвенным светом ракет. Но нет, все было тихо…

Часа через два вернулись Дмитриенко и Полухин с саперами и доложили о том, что проходы в проволочных заграждениях и минных полях проделаны. Группа выбралась из траншеи и ползкохм продвинулась на нейтральную землю, где затаилась в густой траве. Здесь разведчики должны были дождаться утра и, когда у гитлеровцев начнется завтрак, по сигналу Крижановского стремительным броском ворваться в их траншею, захватить «языка» и быстро отойти. На всю операцию по захвату планировалось времени не более 10 минут.

Сигналом к броску послужил разрыв противотанковой гранаты, брошенной Крижановским. Еще и еще разрывы гранат. Четкая скороговорка ППШ. С нашей стороны по немцам ударили длинными очередями пулеметы, захлопали минометы.

Налет на вражескую траншею был молниеносным. Разведчики, захватив «языка» — ефрейтора, начали отход. И вдруг с окраины Шерпен ударил гитлеровский пулемет. Разведчики залегли. А немцы уже пришли в себя: из окопов слышались отрывистые команды и крики. Это был момент, который решал судьбу не только операции, но и разведгруппы. И тогда Крижановский ринулся к гитлеровскому пулемету. Взмах руки. Граната летит в сторону врага и, ударившись о бруствер ячейки, взрывается. Еще мгновенье, и разгоряченный боем Дмитрий бросается на пулемет. Пули прошили его тело. Теряя сознание, отважный разведчик нажал на спусковой крючок автомата и последней короткой очередью уничтожил фашистского пулеметчика. Верные товарищескому долгу, друзья вынесли смертельно раненного Крижановского в расположение наших подразделений…

Враг пришел окончательно в себя и открыл бешеный огонь по переднему краю обороны 1042-го стрелкового полка. Но было поздно…

Вот спрыгнул в окоп Полухин. Еле переводя дух, он кричит: «Взяли!» Вслед за ним скатывается пленный ефрейтор. Он таращит ошалелые глаза на тех, кто его пленил. Бережно перетаскивают через бруствер Крижановского. Его живот похож на кровавое решето, но жизнь еще теплится… Над Дмитрием тревожно склонился Эдельштейн, командир стрелковой роты.

— Срочно отправить раненого в медсанбат, — отдает приказание Эдельштейн и, оглядев остальных разведчиков, замечает, что Иван Панченко ранен в руку.

— Ты тоже отправляйся на перевязку.

Панченко морщится от боли, но не выпускает из здоровой руки трофейный МГ[4] с овальными отверстиями на кожухе и коробкой для пятидесятипатронной ленты. Просительно обращается к командиру:

— Товарищ старший лейтенант, разрешите остаться в роте. Рана-то пустяковая…

Разведгруппа быстро двинулась по ходу сообщения в тыл. Немцы густо сыпали снаряды и мины. Пленный, на которого разведчики нагрузили трофейный пулемет, то и дело приседал от близких разрывов. И тогда шедший вслед за ним разведчик яростно кричал:

— Давай, гад, шевелись быстрее! Шнель! Шнель! Какого человека из-за тебя потеряли!

Гитлеровский ефрейтор дал цепные показания. Немцы, считая, что именно на участке 5-й ударной армии начнется наступление советских войск на Кишинев, спешно подтягивали резервы, строили глубокую оборону, насыщенную минными полями, противотанковыми рвами, огневыми точками, траншеями и другими инженерными сооружениями. Это было как раз то, на что надеялось советское командование, искусно дезинформируя противника. План оперативной маскировки предстоящего наступления удался!

…Дмитрия Евдокимовича Крижановского похоронили в селе Виноградное Григориолольского района. За мужество и героизм отважный разведчик был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. А через несколько дней дивизионная газета «Боевое знамя» в статье «За счастье Отчизны» рассказала о бессмертном подвиге Крижановского. Там же было опубликовано стихотворение Д. Сергеева:

В груди твоей расплавленный свинец,

Ты отдал жизнь

Во имя сотен жизней.

Ты, как Матросов, принял свой конец

В бою с врагом

За счастье Отчизны.

* * *

Бывает же так, что после долгих неудачных поисков сведения вдруг начинают поступать из самых неожиданных источников. Сначала пришло долгожданное письмо из Горловки от сестры Крижановского — Галины Евдокимовны Будяк. Она писала: «Я была взволнована до предела, получив Ваше письмо. Сразу же вспомнился август 1944 года, когда мне вручили пакет из части, где служил Дмитрий. В пакете прислали одиннадцать благодарностей брату, дивизионную газету с описанием его подвига. Прислал все это его товарищ Черногоров». В конверт Галина Евдокимовна вложила и два довоенных фотоснимка брата.

Вскоре мы получили письмо из города Знаменка от ветерана войны А. А. Рябошапки, который интересовался подвигом Крижановского. Между прочим он писал: «В Знаменке живет жена Крижановского — Анна Ивановна Бурлака. А в Горловке, где до войны работал в милиции Дмитрий Евдокимович, его именем названа одна из улиц».

В канун 36-й годовщины освобождения Молдавии от фашистов в музей пришел подтянутый мужчина лет сорока и представился:

— Анатолий Крижановский. Сын Дмитрия Крижановского. Приехал поклониться могиле отца.

Вот так долготерпенье поисковика было вознаграждено. Теперь мы знаем биографию Крижановского.

Он родился в 1914 году в селе Рексино Александровского района Кировоградской области. В семнадцать лет уехал к старшему брату в Горловку и устроился работать на шахту № 5 имени В. И. Ленина. Затем служба в рядах Красной Армии. Вернувшись в Горловку, Крижановский по комсомольской путевке идет в органы милиции. Он работал участковым инспектором в зоне Горловского машиностроительного завода имени С. М. Кирова. «Дмитрий был у нас серьезный и справедливый, — вспоминает сестра, — и пользовался у товарищей по работе и на участке большим авторитетом».

Когда началась Великая Отечественная война и гитлеровцы ворвались в Донбасс, Крижановский вместе с сослуживцами ушел на фронт. К сожалению, о его боевой жизни до прихода в 295-ю дивизию мы пока еще знаем мало. Известно только, что он участвовал в боях за освобождение Крыма, Николаева и Херсона. Известны также и его боевые награды — орден Отечественной войны I степени и медаль «За отвагу».

«В письмах с фронта, — писал сын Крижановского Анатолий, — отец всегда интересовался нашей жизнью, просил маму крепиться и ждать его, расспрашивал обо мне. А когда освободили Горловку, его хотели демобилизовать как шахтера, но отец написал, что домой не возвратится, пока хоть один фашист будет топтать советскую землю».

* * *

Когда я уже заканчивал работу над этим очерком, дивизия, в