Волчица - Евгений Владимирович Щепетнов

— Откуда ты знаешь, что числюсь?

— Это сделала я. Моя работа в том и состоит — я регистрирую рабов, веду всю документацию. Я знаю все о торговле рабами, и о том, кто и куда продан. Все есть в книгах, которые я веду. Эдгель давно перевел все дела на меня.

Молчание. Тишина.

— Ты наверное сейчас думаешь: «Тебе должно быть стыдно! Как ты можешь помогать этому мерзавцу в этом деле! Ты ведь сама страдаешь!» Так? Так подумала?

— Нет, не так…

— Так. Именно так, я знаю. Я умная. И тебе меня не обмануть. Наста, если не будет меня — на этом месте появится кто-то другой. Я не обманываю хозяина, не ворую еду у рабов. Я делаю все, чтобы облегчить их жизнь — хоть немного. Думаешь, откуда у них появились чистые комнаты? Душ, сортир, хорошая еда? Это все стоит денег, и ни один обычный хозяин на это бы не пошел. Зачем тратить на рабов лишние деньги? Это сделала я. Я убедила Эдгеля, что сытый, здоровый раб выгоднее больного и забитого. Здорового можно продать дороже. И кроме того, у нас рабы почти не умирают. Только если самые больные, которых уже нельзя было спасти. Которых даже маг-лекарь не может спасти. Это было трудно. На Эдгеля нельзя давить, он сразу встает на дыбы. Его можно только убеждать, используя выгоду, как аргумент. Для него главное — выгода. Когда я сюда попала — у него умирало четверть рабов. Прибыль была невелика. Теперь у него лучшие рабы в городе — самые здоровые, самые сильные и красивые. Его авторитет поднялся, как и прибыль торгового дома. И это моя заслуга. И он знает об этом. Хоть и бесится, хоть и мучает меня, но никогда не убьет, и никому не отдаст. Потому что без меня он ничего не может. И как ни странно, это бесит его еще больше! Как это так — девчонка, рабыня, знает дело лучше чем он, умный и знающий мужчина! И потому он терзает меня каждый день, каждый день…

— Бедненькая… — Настя прижала девушку к себе еще сильнее, и поцеловала ее в макушку. Макушка пахла травами, и была Меррель такой уютной, такой теплой…как кошка. Да, плюшевая, горячая кошечка.

— Ты первая, кому я об этом рассказала — глухо, из подмышки сказала Меррель — Не знаю, почему я тебе поверила, и все это странно… Наверное потому, что ты чужая. Не отсюда, не из нашего мира.

— А еще потому, что меня скоро не будет в живых? — грустно усмехнулась Настя — И некому будет болтать языком?

Молчание. Настя почувствовала, как худенькое тело Меррель напряглось, сжалось, будто она хотела уйти в раковину, спрятаться от всего мира. Настя решила, что та ей что-нибудь ответит, но Меррель промолчала.

— Выхода нет, Наста…выхода нет… — после молчания продолжила Меррель — Есть только предопределение. То, что тебе назначат боги — то и случится. Дадут боги тебе выжить — значит, так и будет. Нельзя ничего изменить.

— Неправда! — горячо выдохнула Настя — Ты же изменила! Ты противоречишь сама себе! Говоришь, что изменить ничего нельзя, что все предопределено, но при этом рассказываешь, что изменила жизнь рабов, которые сюда попали. Что сделала так, чтобы Эдгель не мог от тебя отказаться! И тем самым сохранила себе жизнь. Так? Ведь так, признай!

Молчание, потом тихий голос:

— Да, ты права. Наверное, я слишком хочу жить, и потому плохой адепт Храма. Настоящий адепт плывет по течению так, как если бы он был легкой соломинкой. И за то получает карму, достаточную для хорошего перерождения. Я же…видимо недостаточно верующая. И это моя беда.

— Это твоя…милота! — Настя вдруг хихикнула, и поцеловала Меррель в маленький, аккуратный носик. Та как раз смотрела в лицо Насти, и Настя промахнулась — хотела в лоб, получилось в нос. И Меррель вздохнула, и прижалась щекой к животу Насти. Теплая, упругая кошечка.

— Мер… — Настя поглаживала девушку между лопаток, и та защурилась, будто настоящий пушистый зверек — Что мне делать? Вот что бы ты сделала на моем месте? Ты опытная, все знаешь об этом мире, о людях, его населяющих — Что я должна делать?

— Наста, милая…я не знаю — Меррель вздохнула и отстранилась от Насти — Клянусь Храмом и богом Согдумом — не знаю. Слишком много неизвестных величин, чтобы произвести расчеты. К примеру — как я могу знать, к кому ты попадешь? У меня есть кое-какие предположения, я слышала, что говорил Эдгель, но…это лишь предположения. Что это будет за человек? Среди аристократов есть и такие, что вполне похожи на человека. Будешь жить в золотой будке, как дорогая собачка. Станешь ублажать хозяина, делать все, что он скажет, и возможно, он так к тебе привыкнет, что не сможет без тебя обойтись. Я знаю, такое бывало. Знаю даже такой случай, когда аристократ освободил рабыню-наложницу, и на ней женился. Правда, это закончилось очень плохо. Родня от него отказалась, в обществе его не принимали, детей от рабыни невозможно было устроить в хорошую школу. И даже учителя к нему не приходили — в противном случае их бы не приняли в хороших семьях.

— И чем закончилось? — живо поинтересовалась Настя.

— Они куда-то уехали, то ли в соседнюю империю, то ли вообще на другой материк. Скорее всего, взяли другие имена, и теперь живут, как хотят. Но потеряли все — имения, земли, капитал. Но этот случай из разряда сказок, так что на такое не рассчитывай. Готовься к унижению, к боли…они это любят. И когда тебя станут насиловать — не молчи. Кричи, проси быть ласковее, благодари хозяина за боль, ползай перед ним на коленях и умоляй его позволить обслужить. Они это любят. Тогда твои страдания закончатся быстрее…

— Звучит отвратительно, двусмысленно — скривилась Настя — Закончатся, это как? Могут убить?

— Могут убить — серьезно кивнула Меррель — Если ты попадешь к тому, на кого я думаю…все будет очень плохо. Он купил у нас девочку, очень красивую и очень строптивую. Такую, как ты. Гордую, смелую! Дочь одного из вождей юга. Понадобилось полгода, чтобы превратить ее в животное, радующееся ласке хозяина. И когда он этого добился — она ему сразу надоела, и он отдал ее своим солдатам для потехи. Просто так. Ибо стал ее презирать. А она повесилась. А этот гад вывесил ее тело на видном месте и запретил снимать до тех пор, пока ее тело не превратилось в обклеванный птицами