Огонь! Бомбардир из будущего - Юрий Корчевский

– Батьки, делай такой же, ослепнешь!

Все пошли срезать и делать себе такие же солнцезащитные очки. Развели костер, сварили горяченького – кашу гречневую с мясом, сытно, да натопили в котелке снега – лошадям попить. Вокруг стоянки намело сугробов выше пояса. Лошади проваливались в снег по брюхо, еле таща сани, мы шли пешком. Лишь проводник на своей мохнатой лошадке медленно пробивался по снегу, распевая башкирские песни. Мороз немного отпустил, после бури было градусов десять. За день мы с трудом прошли верст десять, вечером все падали от усталости. Шатры ставить не стали, накормили лошадей, поели сами и улеглись в санях, укрывшись овчинами. Второй день после бури как две капли воды походил на предыдуший. Лишь на третий день путь явно пошел под уклон, да снега в этих местах намело поменьше. Наст стал жесткий, идти и людям, и лошадям легче. Проводник повеселел – еще два дня, и Урал позади. Дальше ехали в санях, пока не спустились к маленькой деревушке, где и решили заночевать. Конечно, никакого постоялого двора в ней не было, уговорили крестьян пустить на ночлег в дома, не мешало и отогреться, поспать без тулупов и валенок. С проводником Дмитрий расплатился, и тот не стал ночевать, повернув свою лошадку назад. По моим прикидкам, мы были на Среднем Урале, на следующий день надо было подняться севернее и разбивать базовый лагерь. Поговорили с местными, крестьян здесь оказалось немного, большинство жило богатой охотой, собиранием орехов, ягод, грибов, рыбной ловлей. Меха охотники продавали заезжим купцам летней порой или выменивали на муку, крупы, соль, тем и жили. Дома ставили просторные, пятистенки, леса вокруг – любого. Никаких бояр, князей – осваивай земельку, не ленись. И переселялись сюда из России люди в основном предприимчивые, работящие, другие не выживут.

Мы с Дмитрием порасспрашивали – где какие селения, какие реки, как проехать, не шалят ли в окрестностях разбойники и есть ли какой местный народец. На все вопросы получили обстоятельные ответы. Утром, позавтракав, снова двинулись в путь, прокладывая санный путь по льду небольшой речушки, тянувшейся на север. За день прошли верст тридцать, не останавливаясь на обед. К вечеру выбрали удобную площадку в небольшом распадке по левому берегу и решили разбивать лагерь здесь. Для начала поставили шатры, быстро срубили для лошадей коновязь, вокруг шатров поставили в круг сани. Завтрашний день решили посвятить обустройству – сделать легкий навес из веток и жердей для лошадей – в первую очередь забота о них, новых купить здесь просто невозможно.

С утра все занялись обустройством лагеря, сделали навес для лошадей, навес для кухни, где можно было бы развести костер, уберечь его от ветра и снега. Плотники сделали стол и пару лавок, хотя бы кушать не на земле. Лишь разбивая лагерь, мы осознали, что упустили из вида, забыли взять лыжи. Снега намело много, когда мы ехали по льду реки, лошади с санями шли легко, но на берегах ходить пешком было затруднительно, снег доходил чуть не до пояса. Решили отправить одного человека в селение, где ночевали предыдущую ночь, – может быть, удастся купить несколько пар охотничьих лыж. Поехал один из охотников, назад вернулся на следующий день к вечеру, привезя три пары лыж и пару оленьих шкур на подбивку лыж камусом. Теперь можно было обследовать окрестности лагеря. Всех свободных людей посадил плести из прутьев снегоступы – нечто вроде плоской сетки, надев ее на ноги, можно было идти по глубокому снегу. Скорость, конечно, не такая, как на лыжах, но хотя бы недалеко от лагеря отойти можно. Забравшись после обеда в шатер, я на листе бумаги обозначил Уральский хребет, реку, наш лагерь. По мере обследования местности надо будет наносить обследованные участки, реки, ручьи, болота. Если мы найдем что-нибудь стоящее, по нашим следам пойдут уже строители и мастеровые люди, им будет легче сориентироваться. На следующий день оба рудознатца в сопровождении охотников направились в горы, взяв с собой молотки, зубила, мешки для образцов. Вернулись уже в темноте, следующий день ушел на изучение образцов, их разбили молотками, несколько кусочков пытались расплавить на костре, но из этого ничего путного не получилось. По требованию обоих рудознатцев надо было делать из камней горн или его подобие. Камней натаскали быстро, накопали на берегу глины, долго отогревали ее на костре, сложили небольшой очаг, из шкуры оленя сшили некое подобие кузнечного меха, чтобы можно было поддувать воздух. Теперь надо было искать каменный уголь или самим из бревен пережигать древесный уголь. Да разве найдешь под снегом каменный уголь, даже если он здесь есть? Решили пока пережигать бревна, чем и занялись три человека. Наконец и горн, и уголь сделаны, начали плавить образцы – пусто! Первый блин вышел комом. Мы продолжали поиски, рудознатцы каждый день уходили все дальше и дальше по разным направлениям, и удача улыбнулась. В одной из плавок в маленьком тигельке выплавилась медь. В месте находки минерала делали еще сколы породы, и везде, во всех плавках – медь. Похоже, месторождение богатое. Отметил его на своей самодельной карте, на участке выложили из камней маленькую пирамидку и на всякий случай на скале выбили зубилом приметный знак – треугольник. Теперь место можно было найти даже без проводника, ориентируясь по карте. Поскольку район от базового лагеря верст на тридцать был уже изучен, решили сниматься и перебазироваться севернее. Жалко было бросать с такими усилиями сделанный горн, навесы, но не повезешь же это с собой. Перекрестившись, отправились в путь по льду реки. Ехали три дня, не встретив никаких селений. Выбрали к вечеру удобную площадку, где скала нависала в виде уступа, снега там намело поменьше, поставили шатры. Уже имея опыт обживания предыдущего лагеря, дело пошло быстрей – часть людей занималась обустройством быта – коновязь, навес для лошадей, навес для кухни, стол, другая часть – изготовлением древесного угля и кладкой горна. Только затем рудознатцы отправились на поиск руды. Охотники пошли в тайгу, было нужно свежее мясо, у нас из продуктов оставались крупы и соль, мука. Вернулись почти одновременно – охотники на жердине принесли убитую косулю, рудознатцы загадочно улыбались и весь следующий день плавили в тигле образцы. После плавок зашли ко мне в шатер, выложили два блестящих кусочка.

– Что это?

– Железо, барин, много железа, богатая залежь да с полезными примесями, от которых железо только лучше становится – ржа не берет, куется лучше, не то что железо из болотных криц.

Я на карте нанес обозначение. На следующий день пошли, выбили на скале памятный знак и сложили пирамидку из камней. Больше за десять дней поисков не нашли ничего, передвинулись лагерем еще севернее, где наткнулись на охотничью заимку. Проживал здесь с семьей охотник, нам удалось подробно расспросить его о местности, реках, охоте. Давно не общавшийся с новыми людьми, он охотно делился знаниями. Лагерь расположили рядом с его избушкой, для приготовления пищи пользовались его печью. Охотник продал нам еще пару лыж, подбитые камусом, широкие и короткие, они легко бежали по любому снегу – свежему или старому, слежавшемуся. С опытом, набиравшимся постепенно, мы обследовали местность вокруг лагеря быстрее, сил уходило меньше. На четвертой нашей стоянке была сделана очень ценная находка – изумруды. Когда Пафнутий дрожащими руками протянул мне здоровенный камень, я ничего не понял. Лишь когда он заскорузлым пальцем ткнул в нечто серое, которое поскреб ножом, и серое превратилось в зеленое, до меня стало доходить: