Похищенный - Даниэла Стил

— Я… — Губы ее задрожали, она не смогла посмотреть наМариэллу прямо. На такое горе невозможно смотреть. Слишком страшное гореохватило обеих женщин. — Извините… Я должна была… Должна была услышать… —Слова причиняли ей подлинные мучения, и, не договорив, она разрыдалась. —Я должна была остановить их.

— Но вы же не знали… И их, наверное, было много. —Что и говорить, они, конечно, хорошо подготовились, раз у них был хлороформ,веревки, а возможно, и оружие. — Не вините себя.

Мариэлла поднялась и, не прибавив ни слова, ласково обнялагувернантку. Из ее глаз тоже текли слезы, но она утешала женщину, как ребенка,хотя мисс Гриффин была старше ее, она пыталась поддержать гувернантку. Но отэтого англичанка только острее чувствовала свою вину. Но ведь раньше Мариэллавсегда казалась ей слабой, глупой, снисходительной только к себе. А теперь ейоткрылось в Мариэлле что-то новое, до сих пор незнакомое, — уверенность,самообладание и даже способность успокоить других.

Долго стояли в детской две женщины, не произнося ни слова,черпали друг у друга силы. Потом Мариэлла спустилась вниз и услышала какую-товозню и крики. Не сразу она осознала, что это репортеры пытаются прорваться вдом сквозь полицейский кордон. И вдруг дверь открылась.

— Он здесь! — закричал кто-то из полицейских.Мариэлла опять сначала не поняла, о ком речь, только взмолилась про себя, чтобыэтот человек помог. И тут же увидела Малкольма. Он вернулся, бледный, нодержится с достоинством. На нем черное пальто, темный костюм, фетровая шляпа. Унего похоронный вид. На середине лестницы они встретились. А она — все еще вхалате, все еще босиком. Он сразу обнял ее, задержал в своих объятиях, а потомони вместе поднялись к ней в спальню.

— Мариэлла, да как же это могло случиться? Как имудалось незаметно войти, а потом выбраться? Где был Хейверфорд? А горничные? Амисс Гриффин?

Он говорил таким тоном, как будто бы ей он доверил дом иребенка, а она не справилась со своими обязанностями. Теперь в его глазахчитался упрек, и его взгляд выжигал ей сердце. Она не могла представить ему ниобъяснений, ни оправданий. Она и себе не могла объяснить. Самой себе она непозволяла понять, что же все-таки произошло.

— Не знаю… Я тоже ничего не понимаю. Когда мы с тобойговорили, я услышала какой-то звук, но я не думала… Мне же в голову не моглоприйти, что в доме есть кто-то чужой. Я думала, прислуга…

Я даже не знала, что Эдит ушла…

Кстати, платье ей вернули, грязное, в пятнах, измазанноегубной помадой, пропитавшееся запахом табачного дыма и дешевого виски. Но ей,конечно, было не до платья. Ее интересует только ее ребенок.

— Мне надо было нанять охрану, — сказал Малкольм,с отчаянием глядя на Мариэллу. — Я и не думал… Я-то всегда считал, что оченьглупо было так переживать по поводу дела Линдбергов. Ну кто же знал, что тыокажешься права?

Он смотрит на жену, разбитый горем. Его единственнаянадежда, единственный сын исчез, а с ним исчезло благополучие и счастье.Малкольм внезапно постарел. Казалось, он может не пережить эту беду. Мариэллаподумала, что она, должно быть, погубила этого человека своей беззаботностью. Итем не менее она ни в чем не виновата… Или… Или все-таки да? Все теперьнепонятно, так же, как и много лет назад. Непонятно, кто виноват, почему… Онутонул оттого, что выбежал на лед? А почему она сумела спасти тех двух девочек,а его не спасла? А дочка? Она погибла потому, что Мариэлла пыталась спастиАндре, или же потому, что потом Чарльз разбушевался в больнице? И теперь… Она ливиновата… Или он… Может, кто-то третий? Волосы ее растрепаны, и она выглядитуже совершенно безумной. Она рассеянно провела ладонью по спутавшимся волосам ивнезапно осознала, какой видит ее сейчас Малкольм.

— Тебе надо одеться, — устало произнес он, опускаясьв кресло, — там везде полиция, а на улице ждут не дождутся репортеры.Теперь еще несколько дней, если нам понадобится куда-нибудь пойти, придетсявыбираться через сад. — Теперь он уже более мрачно смотрит на нее. —Если верить полиции, пока выкуп не потребовали. Я позвонил в банк, и там ужеподготовили меченые купюры, которые надо будет передать этим негодяям.

Действительно, больше ничего нельзя сделать, но Мариэллевдруг стало легче оттого, что Малкольм дома. Теперь он главный, он сделает все,что нужно. Он заставит их вернуть Тедди. Она сейчас остро ощущала, что подвелаего, поступила так, как он никогда бы не поступил с ней. Он ее никогда неподводил. Ни разу за все годы их брака.

— Прости меня, Малкольм. Я виновата. Не знаю, чтосказать…

Малкольм кивнул, не стал говорить, что не винит ее. ИМариэлла поняла по его глазам, что он считает ее виноватой. Он медленноподнялся, подошел к окну и стал смотреть на сад, в котором так часто игралТедди. Мариэлла вдруг увидела, что он плачет, и ей стало страшно говоритьчто-либо, дотрагиваться до его боли. Если он упрекнет ее, что она недостаточновнимательно оберегала Тедди, что она ему скажет на это? Она стояла и беспомощносмотрела на него, чувствуя, как знакомые клещи начинают сжимать ей голову стакой силой, что в какой-то момент она чуть не потеряла сознание. Онповернулся, взглянул на нее и понял, что с ней происходит. Она ужасновыглядела, но он не удивился. Ему самому было не лучше.

— Мариэлла, ты побледнела. Голова болит?

— Нет, — солгала она. Ей не хотелось, чтобы другиевидели в эти минуты ее слабость, отчаяние, страх. Ей необходимо сейчас бытьсильной — ради мужа, ради сына. На нее волной накатилась тошнота, и она изовсех сил постаралась удержаться. — Все нормально. Пойду оденусь.

Давно надо было пойти спать, но Мариэлла знала, что неуснет. И кошмарных снов ей сейчас не перенести.

— Я поговорю с агентами из ФБР, — сказал Малкольм.

Еще в Вашингтоне он связался кое с кем из знакомых, и онипообещали позвонить Эдгару Гуверу. Именно благодаря содействию директора ФБРМалкольму удалось доехать до дома без осложнений и с максимальной скоростью, накакую был способен его «Франклин». Немецкий посол тоже позвонил выразить своесочувствие и негодование по поводу случившегося.

— Они были ко мне очень добры, — еле слышнопрошептала Мариэлла. Она не знала, расскажет ли Тейлор Малкольму про Чарльза.Она была готова перенести даже это, лишь бы только нашли Тедди. Она быласогласна на все. Тейлор ведь обещал сохранить все ее признания в тайне только втом случае, если это не коснется интересов мальчика. Мариэлла теперь готовапринести в жертву себя, свою жизнь, свой брак — ради Тедди.

Малкольм долго и пристально смотрел на нее и вдругпочувствовал, что он не прав.

— Я не хотел тебя упрекать, Мариэлла, — произнесон. — Я знаю, это не твоя вина. Просто я не понимаю, как такое моглослучиться.

Казалось, он вот-вот умрет от горя. Он больше не любилжизнь, как, впрочем, и она. И она-то ничем не может ему помочь.

— Я тоже не понимаю, — тихо сказала она. Всоседней комнате она надела серое кашемировое платье, серые чулки и черныетуфли из крокодиловой кожи, причесалась, умылась. Единственным ее желанием былосправиться с головной болью.