Агент Византии - Гарри Тертлдав
Шрифт:
Интервал:
Сначала Аргирос решил, что хозяин мастерской, не участвовавший в шумном споре, настроен безразлично. Но это оказалось не так.
На сей раз магистр не касался рукояти меча. Вокруг было слишком много мужчин и слишком много инструментов, которые легко использовать в качестве оружия.
– Префекту будет известно о вашей непреклонности, – предупредил он. – Он может сломить ее силой.
– Ему это давно известно, – парировал Хесфмоис. – Если он использует силу, все гильдии Александрии прекратят работу. Жизнь в городе остановится. И это он тоже знает. Так что…
Он указал большим пальцем в сторону занавеси из бус.
Обуреваемый яростью и отчаянием, Аргирос повернулся к выходу. Он уже протянул руку, чтобы отстранить бусы, как кто-то за спиной крикнул:
– Постойте!
Магистр вздрогнул и развернулся. Голос был женский.
– Зоис, – сказал Хесфмоис.
Так Аргирос узнал ее имя и по интонации Хесфмоиса понял, что она была женой мастера. Василий и его жена Елена в общении друг с другом часто использовали эту интонацию, выражавшую нечто среднее между терпимостью и досадой. Как всегда при воспоминании о жене, магистра охватила печаль.
– Что Зоис? – бросила женщина на столь же правильном греческом языке, на каком говорил ее муж. – Ты допускаешь оплошность, превращая человека из Константинополя в своего врага.
– Не думаю, – ответил Хесфмоис тоже по-гречески.
Вероятно, этот язык знали всего двое из его работников, решил Аргирос, и предводитель цеха желал по возможности не афишировать семейные споры. Василий понимал, что надеяться не на что, но радовался уже тому, что мог понять смысл разговора.
– Я вижу. Поэтому я и вышла, – сказала Зоис.
Она была на несколько лет моложе мужа и в отличие от него тонка в талии и совсем небольшого роста. На ее смуглом лице особенно привлекательными казались высокие скулы и огромные темные глаза. Широкий рот сейчас был решительно сжат над нежно очерченным подбородком.
Магистр ожидал, что Хесфмоис отошлет жену прочь, чтобы она не вмешивалась в мужские дела. Однако следовало иметь в виду, что египтяне проще относились к подобным вещам, чем то было принято в Константинополе. Да и в столице мужья, державшие законных жен целиком в своей власти, большей частью были несчастливы в браке.
– Разве ты можешь позволить себе ошибку? – вопросила Зоис. Ее рука скользнула к шелковому воротнику синей льняной туники. Такое украшение говорило об очень высоком достатке. – Если ты не прав, потеряем все, и не только мы, но и все плотники и все другие гильдии. Если кто-то прибыл из Константинополя по этому делу, он не может уехать просто так.
– Ваша почтенная жена, – Аргирос ей галантно поклонился, – права. Я недостаточно осведомлен, зато я очень упрям. И должен сказать вам, что я не из тех, кого можно легко утопить в канале, если вдруг вам такое придет в голову. Магистры в состоянии о себе позаботиться.
– Нет, – рассеянно молвил Хесфмоис; он еще намеревался поспорить с женой, и потому Аргирос ему поверил.
Подбоченясь, мастер-плотник раздраженно обратился к Зоис:
– И чего ты от меня хочешь? Отменить анахорезис?
– Конечно же нет, – поспешно ответила она. – Но почему не объяснить ему причины? Он приехал издалека; что он может знать о состоянии дел в Александрии? Когда он сам увидит и услышит, может быть, он использует влияние в столице, чтобы убедить префекта и его приспешников мягче относиться к нам. Разве ты при этом что-то теряешь?
– Может быть, может быть, может быть, – поддразнил Хесфмоис. – Может быть, я превращусь в крокодила и следующие сто лет буду греться на песочке. Меня все это ничуть не беспокоит.
Однако у него не нашлось ответа на последний вопрос жены. Хмуро взглянув на Аргироса, он рявкнул:
– Что ж, идем, раз вам так нужно. Я отведу вас на маяк, и вам все станет ясно, если у вас есть глаза, чтобы видеть.
Теус и еще двое плотников принялись возражать, но Хесфмоис по-коптски резко прикрикнул на них и велел замолчать.
– Спасибо, – сказал ему магистр, но в ответ получил еще один свирепый взгляд.
Тогда магистр повернулся к Зоис и еще раз поклонился.
– И вам спасибо, моя госпожа.
Он промолвил это торжественно, будто обращаясь к знатной константинопольской даме, скорее, ради того, чтобы досадить Хесфмоису.
Магистр подивился, когда Зоис в знак признательности опустила голову столь же элегантно, как знатная дама. Аргирос успел заметить грациозный изгиб ее шеи.
– Идем же, вы, – повторил Хесфмоис.
Не дожидаясь Аргироса, он вышел на улицу. Магистр поспешил за ним.
– До свидания, – крикнула Зоис. – До свидания вам обоим.
Это едва не заставило Аргироса остановиться, и не только потому, что Зоис проявила вежливость и попрощалась с ними обоими, но и из-за того, что она использовала двойственное число – особую архаическую грамматическую форму при обращении к двум лицам.
Даже в устах воображаемой знатной дамы приветствие в двойственном числе прозвучало бы напыщенно. Услышать такое от жены египетского плотника было и вовсе странно. Аргирос задумался, откуда Зоис могла быть знакома с такими оборотами. Он пришел к выводу, что женщина заслуживала отдельного внимания с его стороны.
Однако эта мысль промелькнула лишь на мгновение, потому что магистру пришлось поторопиться, чтобы догнать Хесфмоиса. Хотя плотник был невысок и коренаст, он шагал вперед решительной и быстрой походкой, так что длинноногий Аргирос еле поспевал за ним.
Несколько раз Василий пробовал затеять разговор с Хесфмоисом, но тот отвечал лишь невнятным ворчанием. На самом деле Аргирос хотел сказать только одно: «Ваша жена – интересная женщина». Но произнести это он не мог, тем более что знал своего спутника меньше часа и не мог рассчитывать на его дружбу. Так они шли в молчании, и это, похоже, вполне устраивало Хесфмоиса.
Мастер гильдии плотников как будто не страдал от жары – свойство, весьма ценное в Александрии. Он шагал по насыпи, совпадавшей с изначальной узкой дамбой Гептастадия, а затем повернул на восток по южному берегу острова Фарос к основанию маяка.
Даже восстановленное только наполовину, сооружение внушало благоговейный трепет, и это ощущение возрастало с каждым шагом. Аргирос всегда думал, что нет зданий грандиознее великого константинопольского собора Святой Софии, но устремленная ввысь громада маяка отличалась поразительным великолепием. По высоте маяк уже превосходил центральный купол Святой Софии, а по окончании работ должен был превзойти его в два раза.
Хесфмоис тоже выгнул шею и взглянул на башню.
– Это доказывает, – сказал он, – что в Александрии живут настоящие мужчины.
Аргирос фыркнул; он подозревал, что эту шутку повторяют приезжим уже шестнадцать веков – с тех пор как Сострат поставил фаллос (это слово заставило магистра вздрогнуть). «Фарос», – упрямо поправился он, заставляя себя прекратить играть словами.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!