Большой проигрыш - Алексис Опсокополос

— Да какой там легко? — возмутился я. — Тут просто передохнуть бы хоть немного. Тут не то что свадьбу сыграть, тут в кафе выбраться, мороженое поесть нет возможности.

— Вот потому она и уехала! И правильно сделала! Умная девочка. Раньше надо было, но, видимо, сильно уж она тебя любит, раз так долго продержалась!

Видимо, княгиня Белозерская решила меня добить. Но слушать это было уже не так тяжело. Главное — я понял, что бабушка не была причастна к отъезду моей девушки и продолжала к ней относиться всё так же хорошо. Похоже, даже слишком хорошо, раз так настойчиво намекала мне, что я должен поскорее жениться на Миле.

Но самым обидным в этой ситуации было то, что я давно собирался сделать Миле предложение. Я любил её, и никто, кроме неё, мне был не нужен. Я даже и не рассматривал возможность связать себя браком с какой-либо другой девушкой. Но ни свататься, ни уж тем более играть свадьбу в ситуации полной неопределённости мне не хотелось. Стоило хотя бы для начала выжить в поединке с безумным императором Ацтлана, а потом уже начинать строить какие-либо планы на будущее.

А ещё на носу была война с Каганатом, и от всего этого голова шла кругом. Но теперь я понял, что это было слабым оправданием, ведь никто меня не заставлял делать Миле предложение прямо сейчас. На самом деле мы с ней не раз говорили о будущем, и как-то всегда подразумевалось, что мы будем вместе, но вот именно о свадьбе речи не заходило. А надо было хоть раз поговорить с ней на эту тему и как-то более конкретно обозначить свои намерения.

И вот теперь я попал в крайне неприятную ситуацию. Мне было плохо без Милы, и я был уверен, что ей тоже плохо без меня. Надо было как можно быстрее встретиться с ней и наконец-то поговорить о нашем будущем. И я очень хотел об этом поговорить. Но теперь я просто не представлял, как это осуществить. Теперь это выглядело бы так, будто я решился на этот шаг из-за её отъезда. Или после разговора с бабушкой, что ещё хуже.

Впрочем, я понимал, что сильно расстраиваться и переживать по этому поводу пока не стоит. Сначала надо было победить Хосе Второго, а вероятность выйти живым из поединка с ним и, соответственно, после этого о чём-либо поговорить с Милой составляла не более двадцати процентов. И этот факт пугал сильнее, чем перспектива того, что Мила подумает, будто я решил поговорить с ней только из-за её отъезда. А значит, исключительно предстоящим поединком и стоило забивать голову.

*****

Герцог Эджертон вышел из портала и быстро огляделся. В рабочем кабинете императора Священной Римской империи не было никого, кроме его хозяина. Вильгельм Пятый посмотрел на старого друга, улыбнулся и осуждающе покачал головой.

— Эх, Гарри, Гарри… — вздохнув, произнёс император. — Когда ты уже поймёшь, что я не желаю тебе зла? А если бы и желал, то уж не стал бы устраивать на тебя засаду в своём доме.

— Осторожность никогда не помешает, — возразил Эджертон.

— Как тебя с таким количеством защитных амулетов вообще портал принял?

— Было нелегко, но я не вчера начал магией заниматься.

— Присаживайся, друг мой — не дело в нашем возрасте стоя разговаривать.

Эджертон согласно кивнул, устроился на диване и сказал:

— Мне не терпится узнать, о каком подарке ты говорил во время звонка.

— Настолько не терпится, что ты добирался до меня несколько дней?

— Государственные дела, Вилли. Они занимают всё время и ещё немного сверху. Это вам, монархам, всё легко — вы лишь раздаёте приказы. А государственные мужи, типа меня, эти приказы исполняют.

— Красиво сказал. И главное — искренне. Не знай я тебя и Викторию, поверил бы.

— Ты не знаешь Викторию, ты вообще, мало что знаешь. С императорского трона многое не видать, Вилли!

— Если ты считаешь, что на троне так замечательно, так взойди на него.

— Трон занят королевой.

— Так убей её, Гарри! Что тебе мешает? Ты же убил её отца.

Эджертон метнул злобный взгляд на Вильгельма, но не стал отрицать, что убил бывшего короля.

— Сейчас не время, — спокойно произнёс премьер-министр. — Англия на пороге больших перемен. Когда они произойдут, когда территория Британской империи увеличится в два раза, тогда я, возможно, об этом подумаю. А пока я выполняю волю королевы и под её руководством веду нашу империю к процветанию и могуществу!

— Хитрый план, — улыбнулся Вильгельм. — Не знаю, что ты там задумал и куда ведёшь свою империю, но если всё пройдёт, как тебе нужно, ты станешь героем, добившимся успеха, если потерпишь неудачу — ты всего лишь выполнял волю королевы.

Эти слова Эджертон тоже не стал комментировать. Вильгельм же снова улыбнулся и сказал:

— Ты уже не молод, Гарри. Мы все не молоды. Хоть магия и помогает нашим телам бороться со старением, она не избавляет наши души от накопившейся за десятилетия усталости. Остановись, Гарри. Отдохни. Забери трон, успокойся немного, правь в удовольствие своей Британией.

— Ещё не время, Вилли, — ответил Эджертон. — Не получится в удовольствие. Ещё слишком многое нужно сделать, чтобы можно было позволить себе успокоиться. Ещё не все враги Британии повержены, ещё не все личные цели достигнуты, чтобы уходить на покой.

— Не буду тебя ни в чём переубеждать, друг мой. Однако хочу напомнить, что получить всё нельзя. Можно получить много, но не всё. Уметь вовремя остановиться — невероятно ценный навык, и не каждому удаётся им овладеть.

— Очень ценное напоминание, я это учту, — с изрядной долей ехидства произнёс Эджертон и уставился на Вильгельма, давая понять, что желает побыстрее перейти к тому, ради чего его пригласили.

Но император Священной Римской империи никуда не спешил и задал довольно неожиданный вопрос:

— А что у тебя с русскими, Гарри?

— То же, что и всегда, — ответил британский премьер-министр. — Идёт Большая Игра. Но, мне кажется, она подходит к концу.

— Даже так? — удивился Вильгельм.

— Да, Вилли. Не я её начал, но, похоже, я буду тем, кто её завершит. Всё подходит к логичному финалу. Большая Игра будет окончена в ближайшее время!

— Вы, англичане, очень любите красивые названия и яркие вывески, — заметил немец.

— Не без этого, — согласился Эджертон. — Но трёхсотлетнее противостояние стоит того, чтобы его красиво назвать.

— Но вы его сразу так назвали.

— Мои предки были прозорливы и понимали, что это всерьёз и надолго.

Император Вильгельм Пятый усмехнулся и спросил:

— Знаешь, Гарри, какой, на мой