Книга Жизни - Дебора Харкнесс

Я впервые слышала, чтобы у Изабо дрожал голос.

– Теперь расскажи ту историю нам, – попросил Мэтью. – Все, что тебе известно, Maman.

– В Иерусалиме некий вампир изнасиловал ведьму. Она забеременела его ребенком, – торопливо начала рассказывать Изабо. – Имени вампира мы так и не узнали. Ведьма отказалась его назвать.

Зачать ребенка от вампира могла только прядильщица времен. Обычной ведьме такое не по силам. Эти слова я слышала в елизаветинском Лондоне от Благочестивой Олсоп.

– Когда это случилось? – почти шепотом спросил Мэтью.

Изабо задумалась:

– Незадолго до создания Конгрегации и подписания завета.

– Вскоре после моего сотворения Бенжамена, – добавил Мэтью.

– Возможно, Бенжамен унаследовал от тебя не только бешенство крови, – сказал Хэмиш.

– Что было с ребенком? – задал новый вопрос Мэтью.

– Умер от голода, – прошептала Изабо. – Младенец отказывался сосать материнскую грудь.

Мэтью вскочил как ужаленный.

– Чему ты удивляешься? Многие новорожденные отказываются от материнского молока, – попыталась успокоить его Изабо.

– А младенец пил кровь? – спросил Мэтью.

– Мать утверждала, что да.

Мэтью с размаху хватил кулаком о стол. Изабо передернуло.

– Но Филипп не был в этом уверен. К тому времени, когда он добрался до несчастной малютки… забыла сказать, это была девочка… Словом, Филипп застал ее при смерти. Ребенок уже не требовал никакой пищи.

– Филипп должен был бы рассказать мне эту историю сразу, как увидел Диану.

Изабо молчала. Указующий (и упрекающий) перст сына был направлен в ее сторону.

– А еще раньше об этом должна была бы сообщить мне ты, едва Диана впервые появилась в Сет-Туре.

– Если бы мы всегда поступали так, как надлежит, то давно обитали бы в раю, – ответила сыну Изабо, начинавшая терять самообладание.

– Прекратите оба! Мэтью, ты не можешь ненавидеть отца или Изабо за то, что совершил по собственной воле, – спокойно заметила Сара. – И потом, нам по горло хватает нынешних забот, чтобы ссориться из-за событий прошлого.

Слова моей тетки мгновенно разрядили напряжение.

– И что нам теперь делать? – спросил Маркус.

Мэтью, похоже, был удивлен этим вопросом.

– Мы – семья, – продолжал Маркус. – Признаёт это Конгрегация или нет, мы остаемся семьей. Равно как вы с Дианой муж и жена независимо от представлений тех идиотов в Венеции.

– Пока мы не будем оспаривать решения Болдуина, – подумав, ответил Мэтью. – Я отвезу Сару и Диану в Оксфорд. Если сведения о раннем межвидовом браке – правда, если другой вампир… возможно, Бенжамен… смог оплодотворить ведьму, нам необходимо выяснить, почему некоторые ведьмы и некоторые вампиры способны давать потомство.

– Я сообщу Мириам, – сказал Маркус. – Она будет рада твоему возвращению в лабораторию. Пока ты здесь, подумай о механизмах действия бешенства крови.

– А чем, по-твоему, я занимался все эти годы? – тихо спросил Мэтью.

– Значит, твои исследования касались не только происхождения нечеловеческих видов и их генетики, – сказала я, думая об исследованиях мужа. – Ты пытался выяснить особенности передачи бешенства крови и возможные способы лечения.

– Мы с Мириам работали в нескольких направлениях и всегда надеялись, что однажды сделаем открытие и оно приведет нас к созданию лекарства, – признался Мэтью.

– А чем я могу тебе помочь? – спросил Хэмиш.

– Тебе тоже придется уехать из Сет-Тура. Я попрошу тебя внимательно изучить завет и все, что сумеешь найти о ранних дебатах, возникавших в Конгрегации. Словом, любые документы, проливающие свет на то, что происходило в Иерусалиме сразу после окончания Первого крестового похода и вплоть до момента, когда завет стал законом. – Мэтью обвел взглядом обширный архив де Клермонов. – Чертовски скверно, что ты не можешь работать здесь.

– Если хотите, я могу помочь с исследованиями, – вызвалась Фиби.

– Приказ покинуть Сет-Тур распространяется и на тебя, – сказал ей Хэмиш.

– Нет, я останусь здесь, с Маркусом, – дерзко вскинула подбородок Фиби. – Я не ведьма и не демоница. У Конгрегации нет закона, который запрещал бы мне находиться в Сет-Туре.

– Это временные ограничения, – напомнил Мэтью. – Как только члены Конгрегации удостоверятся, что положение дел в Сет-Туре отвечает их требованиям, Герберт заберет Изабо в свою резиденцию в Кантале. Вскоре вампирская драма наскучит и Болдуину. Он вернется в Нью-Йорк, а все мы снова встретимся здесь. Надеюсь, к тому времени у нас будет больше знаний и наш план окажется совершеннее прежнего.

Маркус кивнул, хотя слова отца не удовлетворили его.

– Разумеется, если ты создашь боковую ветвь…

– Невозможно! – отрезал Мэтью.

– «Impossible» n’est pas français[13], – заявила Изабо, тон которой по резкости мог соперничать с уксусом. – В лексиконе твоего отца такого слова не существовало.

– Для меня не может быть и речи, чтобы оставаться внутри клана Болдуина и под его непосредственным контролем, – сказал Маркус, кивая словам Изабо.

– Неужели после сегодняшних откровений, когда все семейные тайны оказались на поверхности, ты по-прежнему способен гордиться моим именем и принадлежностью к моей крови? – спросил его Мэтью.

– Уж лучше ты, чем Болдуин, – ответил Маркус, не сникая под пристальным отцовским взглядом.

– Даже не знаю, как ты способен выносить мое присутствие, – тихо сказал Мэтью и отвернулся. – Я уж не говорю про то, как у тебя получается меня прощать.

– Я тебя не простил, – спокойно возразил Маркус. – Найди лекарство от бешенства крови. Поддержи меня в борьбе за отмену завета и не поддерживай несправедливые законы Конгрегации. Создай боковую ветвь, чтобы мы смогли жить без Болдуина, дышащего нам в затылок.

– И тогда? – язвительно спросил Мэтью.

– Тогда я не только тебя прощу. Я буду первым, кто заявит о своей верности тебе. И как отцу, и как моему создателю, – ответил Маркус.

В Сет-Туре отношение к обедам было довольно наплевательское. Мы ели когда хотели и что хотели. Однако сегодняшний вечер был нашим последним вечером под крышей замка. Болдуин приказал всем собраться за общим столом, чтобы вспомнить и поблагодарить уже уехавших и пожелать счастливого пути Саре, Мэтью и мне.

Я удостоилась сомнительной чести заниматься приготовлениями к торжеству. Если тем самым Болдуин рассчитывал меня напугать, то жестоко просчитался. В 1590 году я неплохо справлялась с устройством трапез для обитателей замка. В нынешнее время это было еще проще. Я разослала приглашения здешним вампирам, ведьмам и людям и надеялась на лучшее.