У Адских Врат - Итан Блэк

В десять вечера самолет летит на юг вдоль восточного побережья. В салоне тепло. На подносе перед Воортом остатки ужина — аргентинская говядина и зеленый салат. Рядом хрустальный бокал с красным вином «Мендоса». Сырное ассорти на фарфоровой тарелочке. Стюардесса катит тележку, предлагая мороженое, политое горячим шоколадом.

— Начинается кино, — говорит он. — Я хотел еще раз посмотреть «Зеленую милю».

Член висит, как тряпка, предатель. У Воорта не было эрекции уже несколько дней, даже когда он просыпался от еженощных кошмаров. Не заслуживает удовлетворения.

Камилла вздыхает и снова берется за «Добро пожаловать в Аргентину!».

— «Если вы любите поло, то полюбите и Буэнос-Айрес», — читает она. — Может, сходим на матч?

Меньше всего Воорту сейчас хочется смотреть фильм про тюрьму. Он натягивает маску для сна и пытается забыться. Задремав, он снова оказывается на автозаправке. Чувствует запах табака и пота. Труба под раковиной корчится, готовая вот-вот оторваться. Воорт отчаянно вырывается. Поднимает глаза и видит, что нападающие сняли маски. И с ужасом понимает, что это члены его семьи. Вим и Мэтт смотрят на него, как обычно копы смотрят на подозреваемых в комнатах для допросов.

— Не насилуйте меня, — умоляет он.

— Проснитесь!

Во взгляде склонившейся над ним стюардессы сочувствие. Камилла встряхивает его за плечо.

— Ты говорил во сне, милый.

Воорта кидает в пот.

— Что я сказал?

— Я не смогла разобрать ни слова.

«Благодарю тебя, Господи, за эту мелочь».

Из-за спины стюардессы — через три рядя от них — какая-то пассажирка смотрит поверх журнала «Тайм». Раньше он ее не замечал. Ужасно утомительно пытаться запомнить все эти лица. Воорт решает, что ей, наверное, чуть больше двадцати; маленькая, изящная женщина сидит с недовольным видом, скрестив ноги в чулках.

— Воорт, у тебя такой усталый вид, — говорит Камилла.

Она кладет голову ему на грудь — словно котенок, прижавшийся к взволнованно бьющемуся сердцу. Дышит, словно мурлычет. Через несколько секунд она тихо засыпает.

Но Воорт не хочет спать. Он смотрит в черноту за окном, слушает гул двигателей и ждет утра. Женщина на месте 8В слегка похрапывает.

«С самолета-то мне никуда не деться. И вряд ли она должна все время наблюдать».

Буэнос-Айрес возникает из облаков в девять — огромный, раскинувшийся к западу от рыжеватой дельты Ла-Платы. Воорт видит мозаику современных зданий и беленых домов с черепичными крышами, широких бульваров в европейском стиле и крытых жестью хибар в трущобах. Глядя на приближающуюся землю, он чувствует, как улетучиваются демоны минувшей ночи. Никто не следил за ними в самолете. Никто не поджидает здесь. Такая слежка требует слишком много средств. Те, кто угрожал ему, сделают именно то, что обещали, — то есть ничего, — если он уберется подальше.

Камилла снова зачитывает сведения из путеводителя:

— «Авенида Девятого июля — самый широкий бульвар в мире».

Из толпы на выдаче багажа выныривает доктор Фаркас: не желают ли они пообедать с ним сегодня вечером? Или быть его гостями на вечере танго?

— Признаться, вы, красавица, напоминаете мне Эмилию, мою покойную жену. Десять лет назад мы праздновали нашу тридцатую годовщину в Нью-Йорке. Все были так добры к нам. Мы смотрели великолепное шоу.

— В каком отеле вы останавливались? — спрашивает Воорт для проверки и кивает, выслушав ответ.

— Ах, танго! Мы в Аргентине не можем справиться с правительством, но танцевать умеем, — вздыхает доктор Фаркас.

Воорт спрашивает доктора Фаркаса, какое именно шоу тот смотрел на Бродвее десять лет назад. Названия старых ресторанов, о которых упоминает Фаркас, кажутся точными. Рассказ о джазовом концерте в ныне закрытом «Хокс нест» тоже похож на правду.

Но Воорт снова отклоняет приглашение.

— Мы собирались побыть несколько дней вдвоем.

В улыбке доктора сквозит мужская солидарность, уважение к романтическому уединению. Поклонившись, он уходит, слегка прихрамывая, катит небольшой чемодан. Со спины кажется более хрупким.

— Ты словно допрашивал его, — произносит Камилла, когда они уже сидят в такси. — Мне его жалко. Он кажется одиноким. Давай позвоним ему.

— По-моему, я потерял его визитку.

— Здесь, знаешь ли, есть телефонные книги.

И Воорт сдается.

— Смотри, оказывается, его карточка была у меня в кармане. — Он вытаскивает визитку, разыгрывая удивление.

Все утро они гуляют по старому городу, делают покупки в антикварных магазинчиках на пешеходной улице Флорида: серебряную табакерку и посеребренный сосуд из тыквы для популярного напитка мате. Воорт чувствует себя не живым. Они пьют кофе на улице возле Пласа-де-Колон и бродят по роскошным ботаническим садам. Камиллу восхищает, что в метро на платформах висят настоящие картины, а еще там установлены стеклянные витрины, заполненные историческими предметами: старыми шпагами и мундирами, — и никто их не ворует.

— В этом городе чувствуешь себя в безопасности, — говорит Камилла. — Так здорово!

Они берут напрокат машину, собираясь завтра съездить в дельту. Ужинают в десять с доктором Фаркасом — он заехал за ними на старинном «мерседесе» и повез в ресторан с огромным залом, где за стеклом вращается на вертеле целая корова, а посетители сидят вплотную друг к другу за грубыми, длинными столами. Официанты в накрахмаленных белых фартуках подают сочные говяжьи стейки, картофель фри, толстые дольки сладкого лука и красных помидоров и отличное аргентинское каберне, которое и Воорт, и Камилла пьют в огромном количестве.

«Если Фаркас их человек, тут ничего не поделаешь. Я, наверное, все равно поехал бы с ним сегодня. А завтра мы отделаемся от него».

— Разве плохо получилось? — спрашивает Камилла после того, как доктор Фаркас в полночь высадил их возле отеля на Пласа-Сан-Мартин. — В аэропорту ты вел себя так, словно подозревал, что он собирается напасть на нас.

— Когда ты права — ты права, — отвечает Воорт.

— Воздержание смягчает сердце. — Камилла берет его под руку, и они идут через площадь к отелю. «Ну сколько можно?» — с досадой думает он. Дубы вдоль аллей. Поцелуи на скамейках. Величественный генерал Хосе де Сан-Мартин — герой аргентинской революции против Испании — смотрит с пьедестала; суровое лицо всадника напоминает Воорту собственных предков, и он вспыхивает от стыда. Все небо усеяно звездами, но в Южном полушарии они выглядят настолько по-другому, что даже Воорт, обычно не любитель любоваться ночным небом, замечает чуждые созвездия, доказывающие, что он не дома.

«Зачем я привез ее?» — спрашивает он себя. Но ответ прост: «Как бы я смог оставить ее дома?»

В далеком прошлом — пять дней назад — они не могли оторваться друг от друга. Он знает, что продолжение разговоров о сексе разбудит ее изобретательность (о, у них богатый репертуар!), никакие выдумки про инфекции мочевых путей не помешают. Но не подыграть тоже было бы не похоже на него.