Клуб банкиров - Дэвид Рокфеллер

* * *

Я все еще был помощником управляющего в иностранном отделе «Чейза», когда однажды утром ранней весной 1947 года ко мне пришел с визитом новый президент Фонда Карнеги за международный мир. Алджер Хисс был высоким долговязым человеком с красивым, как бы отточенным лицом.

Обладавший прекрасными манерами, он был симпатичным и обаятельным и сразу же понравился мне. После обычных любезностей Хисс сказал мне, что я избран в совет Фонда Карнеги, и он надеется, что я соглашусь стать его членом.

Фонд был создан Эндрю Карнеги в 1910 году в интересах предотвращения войны и создания эффективной системы международного права. На протяжении двадцати лет Фонд возглавлял Николас Маррей Батлер, президент Колумбийского университета и лауреат Нобелевской премии; он сделал этот Фонд одним из наиболее уважаемых фондов в Америке. Батлер недавно ушел со своего поста, и Хисс был выбран в качестве его преемника.

Еще молодым человеком Хисс сделал блестящую карьеру. Выпускник юридической школы Гарвардского университета, он учился у Феликса Франкфуртера, после чего служил в Верховном Суде у Оливера Уэнделла Холмса. В период «Нового курса» он работал в Министерстве сельского хозяйства, Министерстве юстиции, после чего перешел в Государственный департамент. Он оставался в госдепартаменте до конца Второй мировой войны и ездил с американской делегацией на Ялтинскую конференцию — факт, который вызвал значительный переполох, смятение, когда позже его обвинили в том, что он является советским шпионом.

Мне польстило предложение войти в престижный Совет Фонда, включавший таких знаменитостей, как генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр и основатель компании IBM Томас Дж. Уотсон. Председателем был Джон Фостер Даллес, известный специалист в области международного права, и я объяснил факт моего приглашения его инициативой, поскольку знал его и его семью с времен своей учебы в университете. Вообще Фостер имел репутацию холодного аскетичного человека и пуританина, однако обладал прекрасным чувством юмора и был замечательным собеседником. В мои университетские годы его дочь Лиллиас входила в небольшую группу друзей и была одной из ближайших подруг Пегги. По существу, когда я ухаживал за Пегги в конце 1930-х годов, она всегда останавливалась у Даллеса в их нью-йоркском особняке.

Когда я упомянул Нельсону о предложении Хисса, он доверительно сказал мне, что высокопоставленный сотрудник ФБР предупреждал его о том, что имеется надежная информация, говорящая о том, что Хисс является советским агентом.

Я рассказал об этом Фостеру, который ответил, что он в это не верит. С учетом престижа, опыта и репутации Даллеса как убежденного антикоммуниста я принял к сведению его отношение ко мне и начал работать в совете Фонда в мае 1947 года. Год спустя обвинения против Алджера Хисса в шпионаже появились на первых страницах газет.

В то время члены совета занимались достаточно прозаическими вопросами программы и физического местонахождения Фонда. По существу заседания совета были посвящены дебатам и спорам относительно перевода нашей штаб-квартиры из Нью-Йорка в Вашингтон, а также тому, должны ли мы арендовать площадь или строиться сами. В конечном счете мы согласились остаться в Нью-Йорке, но вопрос заключался в том, где именно в Нью-Йорке.

Я обратился к Биллу Зекендорфу, и он предложил нам одну из строительных площадок, которые он приобрел на западной стороне Первой авеню, где через дорогу должно было быть построено новое здание ООН. Хотя на этой территории все еще оставались заброшенные скотобойни и разрушающиеся коммерческие постройки, Билл считал, что строительство здания ООН и осуществление других сходных проектов преобразуют эту территорию. Он рекомендовал, чтобы мы купили участок прежде, чем стоимость земли взлетит до небес, и после этого построили на этом участке наше собственное здание.

Более консервативные члены совета считали, что план является слишком рискованным, и критиковали использование ограниченных средств Фонда для строительного проекта в сомнительном месте. Казначей, работавший в Фонде длительное время, был против проекта и подал в отставку, предсказывая, что проект приведет нас к банкротству. Однако значительное большинство членов совета поддержало сделанное предложение, особенно после того, как я смог убедить Уинтропа Олдрича открыть отделение «Чейза» на первом этаже. Когда строительство здания было завершено, мы сдали значительную его часть для благотворительных организаций и легко справились с выплатами по ипотеке. Как и предсказывал Билл Зекендорф, территория вокруг ООН быстро стала одной из наиболее престижных в Нью-Йорке и продолжает быть такой до настоящего времени.

* * *

Вскоре я понял, что для работы по многочисленным направлениям вне «Чейза» нуждался в помощниках. На протяжении нескольких послевоенных лет этой работой занимался семейный офис, финансировавшийся почти исключительно отцом. Помимо юридических служб, бухгалтерии и службы, ведавший инвестициями, аппарат, состоявший из 20 человек, занимался большим количеством общественно-гражданских и некоммерческих дел, касавшихся меня и моих братьев. Артур Паккард, бывший консультантом отца по вопросам филантропии, и его молодая помощница Дана Крил помогали мне по некоммерческой деятельности, однако они не были адекватной заменой личного административного аппарата.

В 1947 году я взял на работу Элеанор Уилкерсон в качестве личного секретаря. Она была опытной стенографисткой и умела организовывать общественные мероприятия, а также разрешать разного рода сложные ситуации. Элеанор была моей прочной опорой на протяжении трех последующих десятилетий и работала в близком контакте с Эдной Брадерли, моей секретаршей по банку, с тем, чтобы следить за моим расписанием.

Две эти замечательные женщины были организованными и эффективными — они обращались с людьми с пониманием и тактом.

В 1951 году я решил взять на работу личного помощника, чтобы лучше справляться с растущей нагрузкой в области филантропической деятельности. После непродолжительных поисков я обратился к Уоррену Линдквисту, коллеге по военной службе в Париже. После войны Линди работал в течение пяти лет в «Чейзе-бэнк», в последующем перейдя на работу в роли помощника к Р. Питеру Грейсу, председателю фирмы «У. Р. Грейс и К0».

Линди помогал мне с делами Рокфеллеровского университета, Фонда Карнеги, Интернэшнл-хаус и целого ряда других проектов. Он занимался моей корреспонденцией и составлением графика встреч и вместе со мной обсуждал стратегические вопросы, связанные с моей ролью в различных организациях. Позже Линди играл ключевую роль в руководстве моими значительными личными инвестициями в недвижимость. По мере того, как Линди становился все более занятым вопросами недвижимости, а объем моей личной работы и обязанностей возрос, я нанял дополнительных сотрудников. Ричард Дэйна и ДеВо Смит были давними друзьями, с которыми я также служил во время войны в Европе. Джон (Джек) Блум, молодой юрист из фирмы «Милбэнк и Твид», направленный в семейный офис, помогал Линди в его работе.

Я предоставлял своим сотрудникам значительную независимость, хотя мы регулярно проводили консультации. Все они и их преемники — Ричард Е. Саломон, Джон Б. Дэвис (мл.), Элис Виктор, Патриция Смалли, Кристофер Кеннан, Питер Дж. Джонсон и Марни С. Пиллсбери — справлялись со своими обязанностями с большой настойчивостью и умом. Они в огромной степени расширили область моего доступа и влияния. Без них я никогда не смог бы совмещать свою работу в «Чейзе» с «параллельной карьерой».