Дневная битва - Питер Бретт

– Ха! – Арлен спрыгнул с Сумеречного Плясуна и изучил метки. – Немного корявые, но жирные и сильные. Это работа Дарси, она из лесорубов. – Он хмыкнул. – Лощина, верно, разрастается, как лесной пожар, коль скоро они уже забрались так далеко на север.

– Солнце садится, – заметила Ренна и чуть выдвинула нож из ножен, глядя, как магия просачивается в удлиняющиеся тени и открывает проходы в Недра. – Нужно двигаться.

Арлен помотал головой и снова уклонился от ее взгляда.

– Мы остановимся здесь.

– Я не собираюсь прятаться за метками каждую ночь, едва возникнет опасность, – процедила Ренна.

– Я и не прошу, – отозвался Арлен.

– Тогда едем!

– Куда? Мы уже на месте.

Арлен подошел к лагерному дровяному складу, набрал хвороста и ссыпал его в костерную яму. В глаза Ренне не смотрел, но действовал самодовольно и небрежно, будто играл.

В Ренне разгорелся гнев, краем глаза она увидела, как магия, которая тихо клубилась у ее лодыжек и свивалась в воронки, устремилась в нее, подобно дыму из трубки. Но едва она это заметила, струение замерло и не вернулось.

Она посмотрела на Арлена – тот все сооружал костер с видом довольным, как у кота, поймавшего мышь, – и разозлилась еще пуще. Магия притекала к нему легко, как воздух, но почему не к ней? В чем дело?

«Маловато съела. Еще не пройден путь».

– Тогда я пойду на охоту, – заявила Ренна.

Арлен пожал плечами:

– Не умрешь, если сначала поужинаешь.

Подмывало врезать ему по выбритому затылку. Ренна сжала кулаки, ногти до крови впились в ладони. Захотелось рвать и метать…

Она опомнилась. Первобытная, мощная магия пульсировала в ней, пробуждала примитивные инстинкты и доводила их до неистового влечения.

«Возможно, я уже съела слишком много».

Ренна несколько раз ритмично вздохнула, применив красийскую технику, которую Арлен показал ей, когда обучал шарусаку. Кулаки постепенно разжались, сердцебиение успокоилось – по крайней мере, умерилось до сильного, но ровного. Она заставила себя спешиться, наскоро почистила Заруку и отпустила ее пастись в густую траву на обочине.

Они почти закончили трапезу, когда Арлен вытянул шею, прислушался к чему-то далекому. Улыбнулся:

– Вот оно.

– Что? – спросила Ренна, но он быстро встал, выскоблил тарелку и уложил ее к котелку.

Затем начертил в воздухе метку и костер погас.

– Поехали.

Арлен вскочил в седло и пустил Сумеречного Плясуна галопом. Тот стрелой полетел по дороге.

– Сын Недр, – пробормотала Ренна, вытряхнула собственную тарелку и поспешила следом.

Зарука неплохо оправилась за день, но ей все равно понадобилось несколько минут, чтобы догнать Арлена, который успел остановиться. Впереди виднелось смутное зарево, доносился шум битвы, однако Арлен выглядел безучастным.

– Похоже, Лощина опять расширяется. Видать, лесорубы навели порядок. – Арлен спешился и кивнул в сторону леса. – Надень плащ, глянем.

Он быстро повел ее через чащу. Лесной демон заступил им путь, готовый напасть, но Арлен шикнул на него, а нательные древесные метки вспыхнули и отогнали подземника.

Вскоре они достигли узкого просвета на краю огромной вырубки, здесь повсюду торчали пни и пахло свежезаготовленной древесиной. Арлен остановился, всмотрелся во мрак.

Посреди вырубки в большом меченом круге горели костры; там было много палаток, тяглового скота и разного инструмента. В свете костров виднелись мужчины и женщины, которые вели бой с сонмом лесных демонов и десятифутовым скальным.

Все инстинкты воззвали к Ренне, понуждая ввязаться в сражение, – кровь закипела в стремлении убивать. Она учуяла ихор, и у нее потекла слюна, готовая помочь проглотить их гнусное мясо.

Но Арлен стоял спокойно, не собираясь вмешиваться. Она заставила себя расслабиться, убрала руку с ножа и закуталась в меченый плащ, скрываясь от глаз подземников.

С тех пор как она начала пожирать их плоть, плащ изменился. Метки вытягивали ее личную магию, но, вместо того чтобы вспыхивать ярче, они, как и плащ, тускнели и затуманивались. Если Ренна долго смотрела на них, у нее кружилась голова. Сколько еще демонов придется съесть, чтобы плащ полностью скрылся из виду? Наверное, больше, чем слопал Арлен, – он все еще видел плащ, хотя и никогда не смотрел на него подолгу.

– Что они делают? – подала голос Ренна.

Тишина и бездействие начали ее угнетать.

– Расчищают место под великую метку – объяснил Арлен. – Сперва валят деревья, готовят пространство для центра поселка; потом ветвят участок дальше, вырубают лес так, чтобы получилась метка, которая обезопасит селение на целые мили. По ночам убивают демонов, восстающих в огороженной зоне, чтобы сокращать их численность, а не просто отгонять к запретной черте, когда метка оживает.

– А почему так не поступают все? – спросила Ренна.

Такая большая метка накопит столько магии, что никакому подземнику не пройти, а испортить ее почти невозможно.

– Думаю, что так поступали – во времена войн с демонами, – предположил Арлен. – Но люди все забыли, а после Возвращения оказались слишком заняты тем, чтобы прятаться, а не шевелить мозгами.

Ренна хмыкнула, присмотрелась к сражению и мгновенно узнала в людях лесорубов. Прозвище «Лесоруб» часто встречалось на хуторах; его носил каждый, кто валил деревья и торговал лесом. Даже в Тиббетс-Бруке, до которого тянулись сотни миль, насчитывалось почти сто Лесорубов, живших общиной близ золотых деревьев. Они поразительно напоминали обитателей Лощины.

Мужчины были крупны и кряжисты, одевались в толстые кожаные жилеты, носили наручи, а бицепсы их, казалось, превосходили размером голову Рейны. Она прищурилась и словно воочию увидела Брайна Лесоруба, который несколько месяцев назад защитил ее на совете. Той ночью ей не хватило воли ни шевельнуться, ни пикнуть в свою защиту, но она запомнила каждое слово старейшин Тиббетс-Брука, что приговорили ее к смерти.

На вырубке обнаружились и женщины, вооруженные либо арбалетами, либо густо помеченными клинками. Сначала Ренне показалось, что они одеты в тяжелые юбки, но потом она рассмотрела их в действии и различила разрезы, которые позволяли свободно двигаться без ущерба для скромности.

Ренна фыркнула. Так же нелепо поступили бы и жены Тиббетс-Брука, которые за то и не жаловали ни Ренну, ни ее сестер. Девицы Таннер редко скрывали кожу от солнца. Сама Ренна обнажилась, сколько могла, чтобы открыть воронцовые метки для заряженного магией ночного воздуха.

Женщин окружала группа мужчин, разительно отличавшихся от лесорубов. Они были облачены в толстые, сильно опаленные деревянные доспехи с лаковыми метками и тяжелые шлемы; орудовали копьями и щитами, которые составляли одинаковые комплекты. В центре меточного круга на щите красовался игрушечный солдатик.