Верь в мою ложь - Элизабет Джордж

Это, насколько знал Зед, должны были быть Джордж Коули и его юный сын Даниэль. Это просто не мог быть никто другой. Ему было известно, что и у погибшего Яна Крессуэлла тоже был сын, но, поскольку Крессуэлл умер, Зед не думал, что его сын мог что-то делать на ферме, и тем более он вряд ли стал бы подстригать фермера-арендатора. Но почему они занялись этим прямо в центре деревенского луга — это был интересный вопрос. Хотя, пожалуй, стрижка на свежем воздухе избавляла от необходимости прибирать в доме, решил Зед, несмотря на то что эта процедура вряд ли прибавила добрых чувств к Джорджу Коули со стороны других жителей Брайанбэрроу, чьи дома стояли рядом с лугом.

Зед допил остатки пива, которое к этому времени давно уже и согрелось, и выдохлось, не спеша вышел из пивной и зашагал к зелёной парикмахерской. На улице было холодно, дул довольно сильный ветер, приносивший смешанные запахи древесного дыма и коровьего навоза. Где-то вдали, за деревней, блеяли овцы, и, как будто отвечая им, в самой деревне, в западной её части, загалдели утки, невидимые Зеду.

— Добрый день, — поздоровался Бенджамин с мужчиной и мальчиком. — Я так понимаю, вы мистер Коули? — Он это понимал потому, что в первый же час своего пребывания в «Иве и колодце» успел поболтать с трактирщиком. Для трактирщика Зед был одним из мириад туристов, которые являлись в Край Озёр то ли для того, чтобы узнать, на что тратил свою творческую энергию Вордсворт, то ли выяснить, не проснутся ли в них самих особые силы. Трактирщик с полной готовностью решил расширить знания Зеда о «настоящих Озёрах», добавив к рассказу добрую толику сплетен о местных жителях, многие из которых, как он говорил, «на-астоящие жители Камбрии», и одним из таких, безусловно и наверняка, являлся Джордж Коули. «Это настоящий парень, наш Джордж, — говорил трактирщик. — Из тех ребят, которые никогда не жалуются, да. И никогда не забывают обид, да, это такие вот парни. И мне, конечно, жаль этого его сына, потому что если Джордж что и любит, так это поссориться с кем-нибудь, да ещё он любит эту свою чёртову собаку».

«Чёртова собака» оказалась овчаркой-колли, которая появилась откуда-то из-за зелёной изгороди сразу, как только Джордж Коули и его сын вышли на луг. Одно слово Джорджа — и собака тут же послушно улеглась перед ним. И так и лежала, наблюдая за всем, всё то время, пока Зед разговаривали с её хозяином.

Коули одарил Зеда весьма подозрительным взглядом. Его сын замер с ножницами в руках. Джордж бросил через плечо:

— Давай, Дан, продолжай! — и отвернулся от Зеда.

«Вот уж милое приглашение к дружеской беседе», — подумал Зед.

— Хорошая у вас ферма, — сказал он. — Только необычно расположена, прямо у самой деревни.

— Не моя, — с кислым видом бросил Джордж.

— Но вы на ней работаете, разве нет? Разве это не то же самое, что владеть ею?

Джордж посмотрел на него с откровенным презрением.

— Это вряд ли. Да в любом случае вам-то какое дело?

Зед бросил взгляд на мальчика. Даниэль покраснел. Зед пожал плечами.

— Да никакого, вообще-то. Просто место выглядит достаточно интересным. Большой дом и всё такое. Меня ужасно интересуют старинные здания. А особняк ведь старый, да? Большой дом.

Коули нахмурился.

— Наверное. Дан, ты будешь стричь или нет? Я не собираюсь тут сидеть весь день на холоде. Нам есть чем заняться.

Даниэль тихо произнёс, обращаясь к Зеду:

— Это елизаветинская постройка. Мы прежде жили там.

— Дан!

— Извини.

Мальчик снова принялся за стрижку. Выглядело это так, словно он занимался парикмахерским делом уже много лет и очень ловко управлялся с расчёской и ножницами.

— Так какого чёрта вы тут хотите узнать и зачем? — буркнул Коули.

— А?..

— Дом. Ферма. Вы зачем о них расспрашиваете? В чём ваш интерес? У вас какие-то дела в деревне?

— О!.. — Зед решил выбрать такой подход, который помог бы ему узнать как можно больше, не открываясь самому. — Да меня просто интересует история тех мест, где я бываю. Бармен в «Иве и колодце» говорит, что это самый старый дом в деревне, я об особняке.

— Вот и ошибается. Коттедж старше лет на сто.

— В самом деле? Наверное, в таких местах призраки водятся или что-то в этом роде.

— Так вы за этим сюда явились? Привидений ищете? Или… — вдруг очень резко бросил старый Коули, — ещё что-то?

«Бог мой, до чего же подозрителен этот тип!» — подумал Зед. У него даже мелькнула мыслишка, не прячет ли этот человек старое серебро в каминной трубе или что-нибудь в этом роде, но он вполне приветливо продолжил, глядя на Коули:

— Извините… Нет. Я просто путешествую. Я не хотел вас расстраивать.

— И не расстроили. Мне наплевать, но моё дело — позаботиться о себе и о Дане. Вот так.

— Верно. Конечно. Полагаю, да. — Зед уже говорил слегка заискивающим тоном. — Не думаю, что многие вдруг начинают расспрашивать об этой ферме, да? Ну, по крайней мере, в такое время года. Задают вопросы или ещё что-то делают. — Он внутренне поморщился. Надо было придумать что-то ещё, как-то разговорить неприятного типа.

— Если вам нравятся разные истории, я вам могу выдать историю, — сказал Коули.

Но при этом он скрестил руки на груди под простынёй, уберегавшей его одежду от остриженных волос, и его поза говорила о том, что ждать от него нечего, несмотря на его слова.

— Папа… — пробормотал Даниэль. Он то ли советовал, то ли предостерегал о чём-то.

— А я ничего и не говорил, — заявил Коули.

— Я просто…

— Ты просто стриги эти чёртовы волосы, и всё на этом.

Коули стал смотреть в сторону, на этот раз на большой дом по другую сторону стены. Дом был каменным, аккуратно побелённым до самого верха, и трубы тоже были побелены, а крыша выглядела так, словно её совсем недавно заменили.

— Вот, — заговорил вдруг Коули. — Этот дом должен был стать моим. Купили прямо у меня под носом, да, и никто ничего не знал, пока дело не сделали. И посмотрите, что случилось! А то, что и должно было случиться! Да, именно так! И что, я удивился? Да ничуть, чёрт побери! За всё приходится расплачиваться, вот так.

Зед уставился на мужчину, ничего не понимая. Он решил, что «случилось» означало смерть Яна Крессуэлла, который, как ему было известно, как раз и жил в большом доме. Но «расплачиваться»? Он произнёс это слово вслух, хотя на уме у него было другое: «О чём, чёрт побери, бормочет этот парень?»

— За грехи, — тихо сказал Даниэль. — Расплата за грехи.

— Это точно, да, — подтвердил Джордж Коули. — Он заплатил за свой грех, как тому и следует быть. Ну, а когда всё утрясётся и ферму снова выставят на продажу, мы уж своего не упустим и больше не ошибёмся. Ферма Брайан-Бек должна быть нашей, и уж мы не позволим, чтобы она во второй раз ушла в чьи-то руки.