После бала - Энтон Дисклофани

Это был субботний вечер; людей было битком. Я просканировала помещение и увидела отгороженную веревкой секцию в самом углу. Там я разглядела Гленна Мак-Карти, в его темных очках и аскотском галстуке леопардовой расцветки. Он сидел за своим привычным столиком с гламурными блондинками и парой неулыбчивых мужчин. Я подумала, что они могут быть его телохранителями.

Я стояла в паре футов от Джоан. Как только мы вошли, она сразу же остановилась, а потом немного попятилась назад. Я подумала, может, она испугалась или хочет уйти. Если только возвращение ко всему этому – к людям, шуму, дыму и мерцанию – не было тем, чего она хотела. Возможно, этого было слишком много.

Я отошла от Рэя.

– Все хорошо, – прошептала я и дотронулась до спины Джоан. – Держись рядом со мной.

Она взглянула на меня со слабой улыбкой, которую я не понимала. Стоит ли мне оставить ее в покое? Я посмотрела на подругу, одетую в мое платье, с высоким хвостиком, который я сама завязала, и ощутила безысходность. Я никого не знала, и никто не знал меня.

– Спасибо, – сказала она.

Мне только это и было нужно; я почувствовала прилив эйфории. Но затем она собралась, расправила плечи и пошла прямо в центр зала, махая поднятой рукой людям, смотрящим на нее. Кто же смотрел на нее? Да все.

– Так вот какая эта твоя Джоан, – сказал Рэй, обняв меня сзади.

– Да, – беспечно сказала я, высвобождаясь из его объятий. – Это Джоан.

Спустя полчаса она уже сидела за столом мистера Мак-Карти, а гламурные блондинки бросали на нее злобные взгляды. Еще через час его леопардовый галстук был у нее на шее. Как ни странно, она не выглядела глупо. Она выглядела забавно.

– Кажется, она научилась кое-чему в Голливуде, – сказала Сиэла, в сердцах куря сигарету. Мы стояли у бара вместе с Рэем и наблюдали за Джоан. – Она ведь даже не поздоровалась. Слишком занята Бриллиантовым Гленном.

Но Джоан увидела нас и помахала, я не успела моргнуть, как она уже бежала к Сиэле с распростертыми руками.

– Давно не виделись! – обняла она Сиэлу и рассмеялась.

– Это точно, – сказала Сиэла. – Это ведь не я сбежала в Голливуд в прошлом году.

Но Джоан не обратила внимания на злую подколку подруги; она была слишком возбуждена – слишком пьяна, – чтобы обижаться.

– Это место просто уродское! – крикнула Джоан, и я посмотрела на Гленна Мак-Карти, чтобы убедиться, что он не слышит.

– Джоан! – шикнула я.

Снобы из Далласа, наверное, называют его «Черто-листник», но мы гордились «Трилистником», который во всей красе символизировал милый нашему сердцу Техас. Он был большим, красивым, дерзким, и в одном мы были уверены на все сто: в целом мире нет такого другого места, как это.

– А что? Мне сегодня будет сниться этот зеленый цвет. Я хочу в ночной клуб, который напоминал бы мне Париж, – сказала она, – или Монте-Карло! А не фантазию лепрекона.

Официант вставил бокал шампанского в ее протянутую руку.

– Они меня спаивают, – сказала она и подмигнула.

Сиэла фыркнула:

– Париж? Монте-Карло? Ты ведь никогда не была ни в одном из этих городов, не так ли, милая?

Джоан пожала плечами.

– Я читала о них. Видела много картин. Это дело вкуса. Прошу меня простить… – С этими словами она вновь растворилась в толпе.

– Читает она! – сказала Сиэла. – Картины она смотрит. «Дело вкуса». – Она состроила гримасу и взглянула на меня, ожидая поддержки, но не получила ее. Я никогда не стала бы высмеивать Джоан.

– Она просто все еще под впечатлением, – сказала я. – Она успокоится.

Сиэла вздохнула:

– Ну что ж, прошу простить и меня. Пойду схожу в самую мещанскую уборную.

– Джоан всегда такая? – спросил Рэй, когда Сиэла ушла.

– Какая? – спросила я, прекрасно понимая, о чем он говорит. Я сделала глоток шампанского. – Идем потанцуем, – предложила я, потому что Рэй любил танцевать.

– Хорошо, – сказал он, – но только не спеши.

Я улыбнулась:

– Но я хочу спешить! – И это было правдой, ведь на танцполе я могла двигаться так быстро, как хотела.

Спустя несколько часов и выпитых бокалов шампанского мы с Рэем сидели в баре, я практически на его коленях, когда подбежала задыхающаяся Сиэла.

– Вы должны это увидеть, – впопыхах сказала она и бросилась на улицу, к бассейну, и я тут же поняла, что речь идет о Джоан.

Когда я подошла, она уже наполовину залезла на вышку. Я никак не могла подобраться поближе – у бассейна отдыхало около двухсот человек, леди в блестящих вечерних платьях, мужчины в костюмах, и все глазели на Джоан, взбирающуюся по скользкой спиралевидной лестнице. Она все еще была на каблуках. Одной рукой она вцепилась в перила, в другой держала бокал с шампанским. Я должна была ужаснуться, но нет. Мной овладело настроение толпы, наблюдающей за Джоан. Ликование. Все мы ждали, что же произойдет дальше. Вышка для прыжков в воду в «Трилистнике» не была обычной – там не было низкой или средней вышки, была лишь высокая – десять метров над водой. Когда-то Джоан мастерски прыгала с вышки, это правда, но тогда она была в купальнике и трезвая.

Я сжала руку Рэя.

– Какого черта она вытворяет? – спросил он, а я нетерпеливо пожала плечами.

– Она идет наверх, – прошептала я, пока она взбиралась по лестнице. Но вдруг она остановилась посреди пути. Я выдохнула, не заметив, что до этого затаила дыхание.

Джоан сняла туфли и бросила их в бассейн, они вынырнули на поверхность, послышался неодобрительный крик. Она продолжила свой путь на вершину.

– Она убьется, – сказал Рэй, и я поднесла руку ко рту.

– Не убьется! – сказала я. – Это она забавы ради, – начала говорить я, но мой голос утонул в гуле толпы.

Добравшись до конца лестницы, она осушила бокал и широко, блаженно улыбнулась толпе. Затем медленно пошла к краю доски. Пружиня, она остановилась у самого края, вытянула руку и отправила бокал вслед за туфлями.

Затем она согнула колени, раз, два – вытянула руки над головой и прыгнула.

Рэй ахнул; я ощущала его дыхание на своей шее. Как же красиво: она идеальной ласточкой взлетела с доски, вытянув носочки. Мое черное платье стрелой рассекло воздух, и она настолько тихо вошла в воду, что та почти не расплескалась. Толпа разразилась диким ликованием.

– На десятку! – крикнул кто-то.

– Всем шампанское! – заорал кто-то еще.

– Принесите этой леди полотенце, – приказал Гленн.

Толпа вновь радостно взревела, когда Джоан вынырнула и на спине поплыла к бортику. В газетах на следующий день в отделе сплетен будет фотография Джоан, балансирующей на краю вышки.