Стеклянная ловушка - Сергей Самаров

В то время, когда я разговаривал с бойцами взвода, позвонил майор Жандармов и пригласил меня срочно к себе в кабинет. Голос начальника штаба был суров и сосредоточен, и я сразу понял, что в планах произошли какие-то изменения и мне сейчас предстоит выслушать их. Оставив солдат в казарме, я поспешил в штабной корпус.

— Да-да, старлей, Максим Алексеевич тебя дожидается, — сообщил мне дежурный, когда я после короткого приветственного кивка прошел мимо его стойки прямиком к лестнице. Это значило, что и дежурный что-то знает. А что может знать дежурный, я просчитал легко. Обычно через дежурного по штабу заказывается автотранспорт или вертолеты для отбытия подразделения к месту командировки. И потому, только войдя в кабинет начальника штаба, я сразу спросил:

— Во сколько вылет, товарищ майор?

— Сам догадался или сказал кто? — В глазах Жандармова появилось естественное любопытство.

— Просчитал, товарищ майор. Вы позвонили, мрачным голосом вызвали. Почему мрачным? Потому что какие-то планы меняются. Потому что оперативный отдел не успел приготовить все материалы. Все просто. А когда я вошел в штабной корпус, дежурный по штабу подсказал, что вы меня дожидаетесь. Это уже автоматически значило, что он только что общался с вами. По какому поводу? Через дежурного обычно заказывают автотранспорт и вертолеты. Опять все просто. Сопоставление фактов — естественный вывод…

— И Шерлок Холмс нервно разгрызает в стороне свою вишневую трубку… Вдрызг разгрызает. До зубовного скрежета. Из зависти. Дедуктивный метод в действии. Мне лично это нравится.

— Тем не менее, товарищ майор, во сколько вылет?

— Сейчас светает во сколько?

— В половине восьмого утра уже почти светло. По крайней мере, все видно.

— Сейчас оперативники просчитывают время полета, чтобы к горам вертолет приблизился в светлое время. Это в Афгане, говорят, вертолетчики в основном ночами летали, когда караваны шли. Современные пилоты ночных гор опасаются. Если и летают, то только над ними. Короче говоря, взвод поднимут ночью по тревоге в нужное время, чтобы вы успели на грузовике добраться до бригадного аэродрома. Там на вертолет, и вперед… С Богом…

— На чем летим?

— Как обычно, МИ-8 АМТ. Весь взвод поместится…

— Вопрос разрешите, товарищ майор?

— Если по существу, валяй…

— По существу. Чем вызвана срочность вылета? Вроде бы у нас еще пара дней на подготовку была…

— Не могу сказать точно. Как обычно, приказ пришел не в батальон, а в штаб бригады. Мне только позвонили по телефону ЗАС[13]. Я тоже спросил, как и ты, чем вызван перенос. Но в бригаде сами не знают конкретики. Вроде бы разведка донесла, что банда намеревается напасть на то же самое село, на которое уже нападала. В первый раз они кого-то там не застали на месте, какого-то имама, который против них ведет пропаганду, и сейчас надеются застать. Но это не точно. Хотя нам с тобой до этого дела нет. Главное, ты успел подготовиться и оснастился под заказ. Вроде бы я все необходимое тебе доставил. А подробности на месте узнаешь. Высадят тебя прямо у скал, где скрывается вход в подземную галерею. Там тебя встретит взвод Простолюдинова. Старлей тебе все и объяснит. Будь готов. Дай взводу отбой до часа «икс». Сам пока зайди к оперативникам, узнай, что они успеют до твоего вылета подготовить и когда, хотя бы приблизительно, будут поданы машины. И можешь идти спать. Тебя поднимут вовремя.

— Я всегда хорошо в вертолете сплю, товарищ майор.

— Под шум винтов? Разве это сон? Только усталость накопится. Рекомендую в кровать лечь. Впрочем, это дело хозяйское… Иди.

Я вышел из кабинета, еще с лестницы позвонил старшему сержанту Лохметьеву и приказал объявить во взводе «отбой». На час раньше, чем будет объявлен во всей роте. Старший сержант все понял.

— Сегодня ночью, товарищ старший лейтенант?

— Да. Взвод готов?

— Мы всегда готовы…

После этого разговора, убрав трубку, я зашел в оперативный отдел, офицеры которого потратили столько сил, чтобы просчитать для меня один из вариантов проведения операции, но обстоятельства не дают им просчеты завершить. Конечно, оперативникам обидно.

Я рассчитывал встретить угрюмые недобрые взгляды. Но все обошлось. Более того, сам Алексей Васильевич встретил меня приветливо и, как мне показалось, смотрел на меня почти с жалостью. Только капитан Терентьев был привычно добродушен и улыбчив, словно только что пообедал. Два других офицера казались мне почти равнодушными. С ними я был знаком мало и в друзья к ним не набивался. Оба они прибыли из других батальонов с командных должностей командиров взводов, следовательно, знали службу, что вызывало во мне уважение. Но, поскольку оба держались достаточно закрыто, я с ними почти не общался.

— Поспать мне, Алексей Васильевич, время выделишь? Или предложишь совсем не ложиться? Сколько до выезда остается?

— Сможешь отоспаться. По нашим расчетам, чуть меньше четырех часов.

— А по операции? Что просчитать успели?

— Как я думаю, нам не хватило пяти-шести часов. Так что, пока ты отсыпаться будешь, пока будешь ехать, пока будешь лететь, мы все завершим, и я тебе на планшетник материалы отправлю. А там уж сам смотри, чем воспользуешься, что по-своему решишь сделать. Мы, чем могли, постарались быть полезными…

— Добро. Буду ждать…

С тем я и ушел…

* * *

Советы старших по званию, тем более непосредственно моих командиров, я привык воспринимать как однозначный приказ. И потому отправился в казарму и лег спать в своем кубрике. Уснул сразу, как привык, по приказу, данному самому себе. И легко проснулся, когда до моего плеча дотронулся дневальный по роте.

— Уже? — спросил я, сразу вспомнив ситуацию и проснувшись с ясной головой, помня и полностью понимая, что мне предстоит.

— Тревога для вашего взвода, товарищ старший лейтенант.

— Понял. Встаю. Старшего сержанта Лохметьева подними, он остальных сам потихоньку поднимет. Пусть солдаты умоются и в полной выкладке при оружии и с боезапасом строятся на улице.

В роте такой порядок. Если тревога объявляется какому-то одному взводу, то всю роту стараются не беспокоить, понимая, что при напряженном ритме подготовки солдатам требуется полноценный отдых. И сами солдаты тревожного взвода стремятся вести себя тихо, понимая, что сегодня подняли по тревоге их, а завтра поднимут другой взвод.

Это раньше, когда казарма была общая — одно громадное помещение на всю роту, невозможно было поднять один отдельный взвод, не разбудив остальных. Сейчас, когда каждое отделение каждого взвода занимает свой собственный кубрик, тревожный взвод остальным спать не мешает. А уж соблюдать тишину бойцы спецназа ГРУ обучены в любой обстановке.