Сумка, посох и удача! - Эрли Моури

деле нужна вам, — догадался кенесиец. — Вы просто хотели заплатить за нее подешевле. Но, простите, она — не товар.

— В данном случае — товар. Будьте благоразумны: если бы не мое «бессердечие», то мы бы уже лишились Клочка Мертаруса и вряд ли что получили взамен. А так я выторговал более приемлемые условия обмена. А главное, выторговал время.

Становилось слишком жарко. Я скинул плащ, свернул его и вручил Дереваншу.

— Вот временем нам нужно распорядиться по возможности правильно, — продолжил я. — Вы желаете отдать братьям-копателям свой любимый пергамент?

— Нет! — воскликнул архивариус, сжимая маленький кулачок и словно пытаясь удержать им ускользающую реликвию. — Но у них Элсирика! — он поднял ко мне измученный взгляд. — Разве у нас есть другой выход?

— Видите ли, выходов даже из самой дерьмовой ситуации имеется всегда не меньше, чем входов. Просто мы не замечаем их из-за скудности мышления, — неторопливым шагом я двинулся дальше. — Например, можно подсунуть им копию пергамента. А можно приехать на место встречи пораньше и хорошенько там подготовиться. Использовать кое-какую магию, еще некоторые средства… При благоприятном для нас раскладе они не получат ничего.

— А при неблагоприятном?

— При неблагоприятном получат. При самом неблагоприятном нам будет все равно, что они получат.

— Это почему еще? — насторожился Дереванш.

— Потому, что мы будем мертвы. Но не парьтесь… э-э… не берите в голову эту проблемку. Надеюсь, до такого не дойдет, — успокоил я кенесийца — он и без того дрожал, как воробушек с похмелья. — В общем, на всякий случай нам придется снять с Клочка копию, — подытожил я. — Где здесь ксерокс?

— А? — архивариус встрепенулся, словно я предложил ему поджечь королевскую библиотеку.

— Где здесь можно купить плохенький пергамент? — исправился я.

Приобрести пергамент, тем более плохенький, такой, чтобы он не выглядел слишком новым и подходил цветом к огрызку Мертаруса оказалось проблемой. В Кенесии уже давно пользовались бумагой. Однако мы вышли из положения, купив старый свиток, а также перо и не очень хорошие чернила. В соседней лавке я приобрел себе кое-что из модной в Рориде одежды: две сорочки, удобные шоссы, бархатный камзол и нашейный плат.

По пути к таверне, бедный Дереванш долго сетовал, что пергамент плох, слишком тонок и весь исписан совершенно другим текстом. Я заверил плешивого зануду, что все будет отлично, ибо я знал, что надо делать. Со счастливых университетских времен у меня имелся опыт в подделке исторических документов.

Когда мы вернулись в мою комнатку, я вручил кенесийцу острый нож и заставил соскребать им текст с купленного свитка. Работка была непростая и нудная, но благодаря прилежности архивариуса, он справился с ней довольно качественно. Вот только времени ушло много, и я забеспокоился, что добраться до второй развилке раньше копателей мы не успеем.

Потом мы наложили Кусок Мертаруса на очищенный пергамент, очертили его и вырезали то, что требовалось. Оставалось лишь переписать текст и придать сему документу этакий налет ветхости. Переписывал текст, разумеется, Дереванш. Хотя почерк его не был в точности почерком несчастного Мертаруса, получалось довольно неплохо. А в середине нашего совместного творчества меня посетила великолепная мысль.

— Э-э, Дереванш, — сказал я, подойдя вплотную к столу. — А что если немножко изменить текст в нашей святейшей копии? Несколько притянутых за уши слов и мы направим братьев-копателей по ложному следу.

Кенесиец оторвал взгляд от свитка и с восхищением уставился на меня.

— Господин Блатомир, а вы, оказывается, весьма умный человек! — сказал он. — Честно говоря, раньше вы таким не казались.

— Мы сделаем так… — я внимательно оглядел оригинал в поисках ключевых слов, которые могли бы указывать на важные имена или место расположения чего-нибудь. — Вот, — мой палец уперся в такую строку: «где возвы. ался Вирг, и старое святил…», — здесь Вирга мы заменим на…

— Греда, — подсказал мне кенесиец.

— Точно, — согласился я. — А здесь: «водах Ал. аки мыла н. ги наш…», заменим на «водах сточных мыла руки наша…». И здесь: «Стрела, сокол и змее…», меняем на: «Меч, ворона и шме…»

— Очень мудро, — согласился Дереванш и продолжил аккуратно выводить буквы, подражая славному Мертарусу.

Трудился он еще долго, вырисовывая каждую буковку, подгоняя окончания строк и их расположение. В общем, делал он все это долго, а время было уже за полдень, и мне давно хотелось есть. Как только архивариус закончил с писаниной, я забрал у него оба пергамента: один свернул и положил в коробочку, другой сунул в карман и сказал:

— Пойдемте, Дереванш, перекусим чего-нибудь, заодно придадим документу надлежащий вид.

— Как же мы его «предадим»? — недоумевал кенесиец.

Я не стал ему ничего объяснять. Взял посох и вышел из комнатки.

Мы спустились в обеденный зал. Устроились за тем же столиком, где я вчера ужинал с Элсирикой, и принялись ждать, когда подавальщица исполнит заказ.

Заказ в этот раз был прост: чего-нибудь погорячее и побыстрее, поскольку нам требовалось, как можно раньше выехать из Рорида, а мне еще нужно было зарядить посох заклятиями и предпринять кое-какую подготовку к встрече с последователями Селлы.

Минут через десять нам принесли салат из капусты и репы, жаркое из баранины и по кружечке кисловатого эля. Едва подавальщица сцапала тридцать дармиков и удалилась, я расстелил на столе пергамент и переставил на него миску с жарким.

— Что вы делаете? — изумился Дереванш.

— Придаю документу надлежащий вид, — пояснил я и плеснул на пергамент немного эля.

— Вы с ума сошли! — воскликнул кенесиец — у него явно пропал аппетит.

— Это вам только кажется, дорогой Дереванш, — я подлил еще немного жижицы с жаркого и начал елозить дном миски по документу.

Пока жижица и эль впитывались в поверхность обманного свитка, я взялся за салат. Съел половину и переключился на варево из баранины. Оно оказалось довольно вкусным, сдобренным специями, в меру наваристым. Покончив с жарким, я отодвинул миску и решил посмотреть, достаточно ли хорошо испортился текст на пергаменте.

Середина пострадала просто великолепно — теперь слов на ней не разобрал бы и сам Мертарус. Было такое ощущение, что этому пергаменту не каких-то полторы тысячи лет, а много больше: будто он ровесник вселенной, и все это время боги им вытирали задницу. Зато по краям текст сохранился практически в неприкосновенности.

Я прочитал внизу: «мудрый Болваган: «Стрела, сокол и змее…» и, с подозрением посмотрев на кенесийца, спросил:

— Господин Дереванш, а вы разве не исправили «Стрела, сокол и прочее» на «Меч, ворона и что-то там еще»?

— Разумеется, исправил, — ответил архивариус.

— Странно, но здесь, почему-то не… исправлено…

Одновременно мы уставились друг на друга.

— И почему здесь не исправлено? — мой вопрос не был,