Гувернантка - Елена Рувинская

— «Не судите меня строго, я не могла поступить иначе. Уже давно я замечала за моей Натальюшкой непонятное злое равнодушие ко всем, кроме меня, да еще Анны. А недавно она призналась мне, что собралась извести своего мужа — свести его с ума и отправить в психбольницу, а Илью потом сдать в интернат».

Я посмотрела на Олега и испугалась. Он был ужасно бледен, в глазах горел мрачный огонь, а желваки на скулах ходили так, что того гляди начнут крошиться зубы. Вадим же, тем временем, продолжал читать записку.

— «Как я ее уговаривала не делать этого. Грех-то какой! Но она пригрозила, что выгонит меня из дома, если я донесу обо всем Олегу. Что я могла? Ведь Натальюшка была моя любимая кровинушка. Но сил не стало смотреть на то, как чахнет Олег, да и мальчик в придачу. Что она с ними делала, я не знаю, только в доме стало как в аду. А как-то я застала Наталью на кухне возле шкафчика с продуктами. Она ставила туда банку с джемом, который ест в доме только Олег. Когда же сегодня Олегу после завтрака стало очень плохо, я поняла, что Наталья задумала его отравить.

Пусть Бог осудит меня — все в его руках. Сегодня за обедом я подмешала Наташе в чай крысиного яда. Умирала она у меня на руках, в мучениях, но быстро. Я сама обмыла и обрядила мою ягодку по всем правилам так что положите ее сразу в гроб и похороните по-христиански. Себе я тоже сделала такой чай. Пойду подальше, да выпью.

Простите и прощайте. Клавдия».

Сказать, что мы были ошарашены, значит ничего не сказать. Мы были раздавлены этой всепоглощающей любовью няни к своей воспитаннице. Какое нужно самоотречение, чтобы так быть преданной этой равнодушной и жестокой кукле! Какой зашоренной надо быть, чтобы убить свою любимицу, избавляя ее от греха, а потом самой добровольно отправиться вслед за ней в ад, только бы не расставаться со своей кровиночкой.

Наверное молчание тянулось бы еще долго, если бы Анна неожиданно не забилась в отвратительной истерике. Некрасиво сползая с кресла на ковер, она хохотала, выкрикивая при этом коротко и зло.

— Ха-ха, дура! Старая никчемная дура! Ха-ха-ха! Кто дал ей право решать, кто позволил убивать?! Ты же мне всю жизнь поломала, идиотка старая! — Анна стала грозить кулаками, воздевая руки к небу.

Олег подошел к Анне и попытался привести ее в чувство, но она тут же переключилась на него.

— Что, небось радуешься?! Доволен, что жив остался со своим ублюдком? — Олег отшатнулся, а Анна продолжала выкрикивать, безобразно кривя рот. — Дура была Клавка! Ни за что Наталью сгубила! Ей бы понаблюдать подольше — она бы поняла, что Наташка тебя и твоего щенка травить не собиралась. С ума свести — да, а отравить до смерти — это для нее не интересно, не развлекает!

И она забилась на полу, выкрикивая проклятья, заливая ковер злыми слезами и колотя по нему кулаками в бессильной злобе на отошедшую в мир иной Клавдию. Вадим, сидевший неподвижно во время всей истерики и внимательно слушавший выкрики Анны, поднялся, обошел остолбеневшего Олега и наклонился над женщиной. Та продолжала биться и кричать, не обращая на него внимания. Вадим улучил момент и со всей силы влепил Анне такую пощечину, что я даже вздрогнула от неожиданности.

Анна захлебнулась криком и уставилась на Вадима вытаращенными глазами. Потом она покосилась на его руку, готовую ко второй пощечине и затихла окончательно. Вадим, как в лучших старых водевилях, сказал.

— Простите, мадам, у вас была истерика.

Анна тяжело поднялась с пола, одернула халат и заново подпоясалась. Вид у нее был еще тот. Осмотрев женщину с ног до головы, Вадим скомандовал.

— Приведите себя в порядок и через десять минут приходите сюда снова. И не вздумайте дурить, дело очень серьезное.

Анна молча развернулась и скрылась в коридоре.

— Не сбежит? — Спросила я через некоторое время.

— А с чего бы ей бежать? — спросил в ответ Вадим. — Она, вроде как чистая, даже в письме Клавдии про нее ни слова.

Десять минут прошли и в коридоре послышались шаги. Анна выполнила просьбу Вадима и даже перевыполнила. Она не только привела себя в порядок, но и собралась в дорогу. Брюки, легкий пиджак и спортивная сумка с вещами через плечо — в таком виде она предстала перед нами.

— Я полагаю, что здесь мне больше делать нечего. Теперь у меня не осталось ни одного близкого человека. Надеюсь, ты займешься похоронами и сообщишь мне дату? — обратилась она к Олегу и тот машинально кивнул.

Анна пошла к двери, совершенно игнорируя всех остальных, но за пять метров до выхода ее остановил голос Вадима.

— Боюсь, что вы не сможете присутствовать на похоронах своей сестры.

— Что такое?! — резко обернулась Анна, снова обретя свойственную ей надменность. — И почему же?

— Потому, что вы в это время будете находиться в камере предварительного заключения и вам будет предъявлено обвинение в покушении на жизнь вашего соседа Юнлена Семеновича. А также аналогичное обвинение в отношении вашего зятя Олега Константиновича и его сына Ильи, которых вы собирались отравить газом, но устали ждать и применили крысиный яд. Так-что вы правы, Клавдия Васильевна слишком поторопилась убить вашу сестру. Вернитесь в кресло, Анна, боюсь, что вам еще не пора покидать наше общество. — закончил свою речь Вадим.

Анна уже пару минут, когда окончательно поняла, что ее раскусили, начала затравленно озираться по сторонам. Она понимала, что убежать через дверь не удастся. Стоит ей сделать шаг в этом направлении и ее тут же схватят. Напряжение достигло своего апогея, когда неожиданно для всех, и для самой Анны, из левого коридора выскочил Илья. Он остановился в опасной близости от своей, так называемой, тетки и недоуменно оглядел всю нашу компанию.

Все произошло в мгновение ока. Анна схватила мальчика за руку и дернула к себе. Илья потерял равновесие и наверняка упал бы, но Анна перехватила его одной рукой под подбородок, а другой надавила на затылок. Тонкая шейка мальчика выгнулась и на ней запульсировала голубая вена, которую я раньше не замечала.

Олег было рванулся к сыну, но Анна остановила его криком.

— Стоять!! Я уже сказала, что у меня совсем не осталось близких людей, так что мне терять нечего. Придушу ублюдка, как куренка, а потом сажайте, мне уже все равно.

— Никому не двигаться! — взял инициативу в свои руки Вадим. — Анна, отпустите мальчика и мы договоримся.