Тайной окруженная - Хелен Бьянчин

Последняя фраза прозвучала как в мелодраме, однако Джини понимала, что это случайность и в нормальных условиях подобный стиль Брюсу не свойственен. Но сейчас в его голосе прозвучали нотки отчаяния и чего-то очень похожего на одиночество.

Последнее было очень хорошо Джини знакомо.

— Что ж, могу немного задержаться… для разговора! — быстро добавила она, чтобы Брюс чего не подумал.

Подъезд рядом, в любой момент могу уйти домой, успокоила себя Джини.

— Для разговора… — медленно повторил Брюс. Затем развернулся к ней всем корпусом. — Замечательно… Поговорим начистоту?

Несмотря на волнение, Джини вновь улыбнулась.

— Нечто подобное обычно произносят в кино полицейские, когда добиваются показаний от правонарушителей.

В серых глазах Брюса вновь промелькнуло непонятное выражение, и он слегка нахмурился.

— Просто я предпочитаю сразу выложить все козыри.

Желудок Джини вдруг сжался от волнения, будто она понеслась вниз на русских горках. Стремясь заглушить не очень-то приятное ощущение, она делано рассмеялась.

— Похвальное намерение! Твоя открытость мне по душе.

— Вообще-то я имею в виду нас обоих, — уточнил Брюс.

Джини предпочла отмолчаться.

Возникла пауза. Казалось, Брюс задумался над тем, как начать разговор. Наконец произнес:

— Как я уже говорил, меня не покидает ощущение, будто я тебя уже где-то видел.

— Не может такого быть, — качнула головой Джини. — Я бы тебя запомнила.

— Верно, но… Словом, ощущение у меня именно такое, и вдобавок интуиция подсказывает, что я прав. А она меня редко подводит.

Джини вновь покачала головой.

— Должно быть, этот раз следует считать исключением.

— Не знаю, не знаю… зато точно могу сказать, что, как только увидел тебя из сада Дебби, сразу захотел познакомиться поближе. — Он заглянул Джини в лицо, и она не успела отвести взгляд. — Думаю, ты испытала похожие ощущения. Даже уверен в этом!

— Что ты, нет! — поспешно возразила она. — Я…

— Джини! — произнес Брюс тоном, каким взрослые одергивают завравшегося ребенка.

Она порозовела от смущения, проклиная себя за это.

— Впрочем, допускаю, что подобное желание возникло у тебя не сразу. Интересно когда?

Джини молчала, поэтому Брюс задумчиво, будто прокручивая в памяти события нынешнего дня, произнес:

— Когда я собрался заглянуть под капот твоего «вольво». Точно! Именно в тот момент. Ты оступилась, я тебя поддержал, и нас потянуло друг к другу.

Джини отвернулась, не желая, чтобы Брюс понял, о чем она думает — о том, как бы забыть мгновение, когда ей показалось, что он, несмотря на всю свою уверенность и притягательность, очень одинок. Это впечатление напомнило Джини о ее собственном одиночестве.

— Как-то рано сегодня смеркается, — пробормотала она.

Брюс усмехнулся.

— Не нужно, не меняй тему разговора. Все равно я от своего не отступлюсь. Ты почувствовала то, о чем я говорю, правда?

Джини чуть не сказала «да». У нее путались мысли, сердце колотилось так, словно происходило что-то важное. Или с испугу. Последнее вернее, потому что Джини действительно боялась — себя. И того нового, что в ней зародилось.

— Правда? — настойчиво повторил Брюс.

Он протянул руку и тронул подбородок Джини, заставляя ее повернуть голову.

Джини машинально повиновалась… и замерла, почти физически ощутив взгляд серых глаз. Ее охватило странное чувство, будто они с Брюсом уже давно сосуществуют, притом тесно, как влюбленная пара.

С Энди у нее никогда подобных ощущений не возникало.

— Я лишь оступилась, только и всего, — пролепетала она, пораженная своими переживаниями до глубины души и стремясь развеять внезапное наваждение.

— Нет, Джини, не «только и всего», — тихо произнес Брюс, словно подслушав, о чем она думает. — И ты это прекрасно знаешь. Как я и. Зачем себя обманывать?

Джини моргнула, изо всех сил изображая непонимание.

Вероятно, поэтому Брюс счел необходимым развить мысль:

— Там, перед домом Дебби, мы не просто беседовали. За те несколько минут между нами нечто произошло. Будто прокрутилась на большой скорости лента фильма, проматывая эпизоды первых встреч, ухаживания… Все это промелькнуло за считаные секунды, и вдруг глядь — мы уже подобрались к самому главному, к тому, что составляет основу отношений… как бы это сказать… между полами.

Джини застыла в кресле, как мумия. Нарисованная Брюсом картина получилась очень яркой. И, главное, правдивой.

Наконец прерывисто вздохнув, Джини решилась возразить.

— Ни к чему мы не подобрались. Ты все это выдумал.

— Ничего подобного! Это реальность, и никуда от нее не денешься. — Немного помолчав, Брюс добавил: — Только умоляю, не думай, что я затеял с тобой игру. Это не в моих правилах. Кстати, азартные игры на дух не переношу. — На последних словах он поморщился.

Джини подумала, что она абсолютно ничего не знает о сидящем рядом человеке. Ей не особенно хотелось показывать свой интерес, но она все же спросила:

— А ты вообще кто?

— Человек, зажатый тисками времени, — усмехнулся Брюс.

Он вдруг взял руку Джини и тихонько сжал, будто желая с помощью этого жеста наглядно продемонстрировать свое состояние.

Все это время Джини подсознательно желала подобного прикосновения, но когда Брюс в самом деле дотронулся до нее, будто испытала электрический удар. А еще — всплеск желаний, которые никто не назвал бы невинными.

К счастью, ей удалось скрыть свою реакцию, Брюс ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил, чтобы не смущать.

— Даже не знаю, случались ли у меня еще когда-нибудь такие дурацкие ситуации, — усмехнулся он, легонько поглаживая кисть Джини большим пальцем. — Все одно к одному, сплелось в тесный клубок. Должен уделить время Дебби, попутно убедить тебя в том, что мы созданы друг для друга, и завтра же умчаться в Нью-Йорк! Это вместо того чтобы начать ухаживать за тобой по всем правилам…

Джини потихоньку убрала руку — действия Брюса доставляли ей слишком сильное удовольствие.

— Ты случайно не пользуешься услугами… э-э-э… профессионалок?

Она и сама не знала, зачем брякнула это, Брюс же застыл, будто громом пораженный.

— Что?! Не понимаю… О чем это ты?

Его удивление странным образом придало Джини уверенности. Почувствовав, что в некотором роде перехватила контроль над ситуацией, она произнесла:

— Я имею в виду так называемых женщин легкого поведения. Обычно клиенты стремятся излить им душу, потому что больше никто не хочет слушать о том, как им тяжело, в каком цейтноте они живут, как много работают ради получения мало-мальски сносного дохода и так далее в том же духе…