Железо и магия - Илона Эндрюс

человека идея вампиров была ужасающей. Но для Роланда нежить стала эффективным инструментом. Свое первое оружие он создал случайно, тысячи лет назад, и нашел его чрезвычайно полезным. Он хотел внедрить своих повелителей мертвых в каждый крупный город. Они были его шпионами и секретным арсеналом.

Для достижения этой цели Роланду пришлось создать Племя как компанию с безупречным послужным списком, приносящую пользу обществу. Они представили себя как исследовательское учреждение, специализирующееся на нежити, финансируемое Казино и другими подобными заведениями, и предложили ценную услугу. Они бесплатно удаляли и нейтрализовывали любую нежить, о которой им сообщали, и предлагали умирающим шанс гарантировать выплату их семьям. Если бы вы были неизлечимо больны и решили пожертвовать свое тело для добровольного заражения патогеном Vampirus Immortuus, Племя перевело бы значительную сумму на счет по вашему выбору. Племя вело себя как ученые, одевались как высокооплачиваемые юристы и относились к широкой публике с предельной вежливостью, и это сработало. Широкая публика, к счастью, забыла, что каждый повелитель мертвых, вооруженный всего одним вампиром, может стереть с лица земли десять городских кварталов менее чем за час.

Племя было одним из величайших недостатков Роланда. Он пойдет на все, чтобы сохранить его. Если упомянутая широкая общественность заподозрит, что повелители мертвых начали хватать теплые тела, чтобы превращать в вампиров, люди запаникуют, и вся тщательно выстроенная сеть офисов Племени рухнет. Роланд будет в ярости, а виновные будут мертвы прежде, чем у них появится шанс покаяться в своих грехах.

Но схема действительно подходила навигаторам. Быстрый, скрытный хирургический удар.

Что ты задумал, Нез? Ты ли это? Или это кто-то другой?

Хью требовалось больше информации. Он направился к двери.

— Здесь есть необычные кровососы? — спросил Сэм у него за спиной.

— Ты и понятия не имеешь, — сказал ему Шариф.

В двух других домах схема была такой же. В загоне для животных кости и куски гниющих шкур и меха рассказывали историю о резне.

— Пума, — сказал Шариф. — Возвращалась не один раз. Перелезала через стену здесь и здесь.

Захватчиков не интересовал домашний скот. Только люди.

Хью вышел из-за частокола. Его конвой прибыл и ждал на дороге.

— Уильямс и Кордова, обыщите дома. Не прикасайтесь к оружию или каким-либо ценным вещам. Только удостоверения личности. Скопируйте их и положите обратно.

Два пса, которые были его лучшими мастерами, сорвались с места и вбежали в частокол.

— Мы забираем наши пожитки и уносим отсюда задницы. Чем меньше времени мы здесь проведем, тем лучше.

Псы двинулись. Хью повернулся к Конраду.

— С этого момента никто не выходит один и никто не углубляется в лес больше чем на милю без сопровождения. Передай остальным.

Конрад сглотнул и кивнул.

Хью в последний раз взглянул на частокол и последовал за конвоем в Старый рынок. Он действительно оказался интересным.

***

ИНОГДА УБИЙСТВО человека не является актом гнева или наказания. Это общественная услуга. «Она была бы рада выполнить ее», — размышляла Элара, когда сенатор штата Виктор Скольник проходил через ворота Бэйле. Худощавый, примерно на дюйм или два выше шести футов, Виктор Скольник старался олицетворять свою работу: темные волосы, не слишком длинные и не слишком короткие, стрижка «Я баллотируюсь в президенты», выбритый подбородок, слегка прищуренные серые глаза и вымученная, слишком широкая улыбка.

Она слишком много знала об этом человеке. Ему было сорок восемь лет, он был женат, у него было двое детей. Он зарабатывал деньги на недвижимости, гордился тем, что бегает марафоны, и не скрывает своего благочестия. Также он заключил сделку с Лэндоном Незом. Она не знала подробностей сделки, но та предполагала изгнать их с их земли, так чтобы Нез мог получить ее.

Скольник провел последние шесть месяцев, науськивая прихожан крупнейших церквей Сандервилля и Абердина, пытаясь настроить общественное мнение против них, чтобы разорвать их торговые соглашения. Особого прогресса он не добился. И Сандервилль, и Абердин стали полагаться на их молоко, сыр и пиво, а особенно на лекарства. О, им не нравились она или ее люди, но они были совсем не готовы штурмовать замок с вилами.

Потерпев неудачу, Скольник начал добиваться продажи самого Бэйле, пытаясь оспорить ее законность. Предыдущий владелец замка давным-давно покинул штат и отказался возвращаться из Калифорнии, чтобы участвовать в схеме Скольника.

Теперь сенатор перешел к открытому домогательству и становился все более смелым, пытаясь спровоцировать ее. В тот момент, когда Элара использовала магию, он снова бежал по церквям с ужасными историями, и тогда общественное мнение оборачивалось против них.

Она как раз выходила из боковой башни, когда появился он. Обычно она спустилась бы по десяти каменным ступенькам, чтобы поприветствовать посетителя, но прямо сейчас она была на добрых восемь футов выше него, и ей это нравилось.

— Добрый день, сенатор, — сказала Элара.

Он увидел ее и повернулся, нацепив на губы фальшивую улыбку. Со своего наблюдательного пункта она могла видеть весь двор. Когда он подошел к ней, люди Хью веером окружили его. Стоян, заместитель Хью, случайно свернул на маршрут, который поставил его на пути Скольника, когда тот достиг лестницы.

Все во дворе бросили свои дела и подошли ближе, инстинктивно объединяясь против общего врага.

Стоян первым добрался до лестницы и остановился в двух шагах от нее с приятной улыбкой на мальчишеском лице. Скольник посмотрел на него и остановился.

— Добрый день, — сказал Скольник.

— Что я могу для вас сделать, сенатор?

— Я слышал, вы вышли замуж. Поздравляю.

— Спасибо.

Скольник огляделась по сторонам.

— Итак, ваш муж здесь? Я бы хотел познакомиться с этим человеком.

— Он отъехал, — сказала Элара. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Вы можете пересмотреть мое предложение. — Скольник вздернул подбородок.

— Спасибо, сенатор, но замок не продается.

— Думаю, мне придется поговорить об этом с вашим мужчиной. Я уверен, он поймет причину.

Ага, позвольте мне рассказать вам о его рве…

— Как я уже сказала, он отъехал.

Скольник огляделся по сторонам, повысив голос на отработанную высоту, как будто произносил речь перед восхищенной толпой.