Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина - Александр Пыльцын

Так случилось, что только из мемуаров Горбатова я узнал эти подробности. А нам еще не было известно, что 24 февраля 1944 года Москва салютовала войскам армии в честь освобождения Рогачева из-под ига оккупантов. Не знали мы тогда и о том, что был образован 2-й Белорусский фронт. В него вошла часть войск 1-го Белорусского. А 33-й ОШБ, организованный в конце 1943 года под Жлобином, как оказалось, не был передан вновь образованному 2-му БФ, а расформирован, так как оставшаяся часть его была передана 2 марта в наш ОШБ. Мы были очень рады тому, что наш штрафбат остался у прославленного генерала Рокоссовского, вскоре ставшего маршалом Советского Союза.

Тем более что еще свежо было в памяти многих следующее событие. Сразу же после тяжелых боев под Жлобином, когда батальон понес большие потери и в переменном и в командном составе, буквально за день до моего появления в штрафбате, в окопах батальона побывал сам Рокоссовский, командующий фронтом. Сколько было впечатлений у тех, кому посчастливилось поговорить с ним! Буквально все восторгались его манерой разговаривать спокойно и доброжелательно и со штрафниками, и с их командирами. Мне оставалось только сожалеть, что я не был свидетелем этого.

Закончился этот действительно беспримерный рейд батальона штрафников в тыл противника. И никаких заградотрядов, о чем многие хулители нашей военной истории говорят и пишут, не было. Интересно, как они представляли бы заградотряд, понуждающий штрафников действовать там, за линией фронта? Зато была вера в то, что эти бывшие офицеры, хотя и провинившиеся в чем-то перед Родиной, остались честными советскими людьми и готовы своей отвагой и героизмом искупить свою вину, которую, надо сказать, в большинстве своем они сознавали или против которой, скрепя сердце, не возражали. Особенно те, которые бежали из вражеского плена. Правда, один бывший штрафник нашего батальона, тоже побывавший в фашистском плену, Лев Бродский, после войны эмигрировавший в США, в интервью нью-йоркской газете «Еврейское Слово», сделал «открытие». Он заявил, что во время того самого рейда нашего штрафбата во вражеский тыл, в котором довелось участвовать и ему самому в качестве ординарца начштаба батальона майора Носача, «штрафниками командовали сами штрафники, а не штатные офицеры». Ну, это или больное воображение, или чей-то злобный политзаказ. А где тогда могли быть, по его мнению, те самые штатные командиры штрафников?

Кстати, в документе штаба 3-й армии «Описание боевых действий 3-й армии в Рогачевской операции в период с 21 по 25 февраля 1944 г.» говорится:

«Опыт применения специально выделенных отрядов для действия в тылу противника во время наступления, чрезвычайно поучителен… Отряд в составе 8 офицерского штрафного батальона и лыжбата 120 Гв. сд имел задачу проникнуть через передний край противника и совершить налет на Рогачев, где взорвать мост через р. Днепр и удерживать этот пункт до подхода своих частей. Хотя задача по захвату Рогачев и не была выполнена, однако наличие в тылу у противника наших боевых подразделений, до некоторой степени сковало работу по подвозу, эвакуации и подброске резервов, и в общем, содействовало успеху операции» (орфография подлинника)

Там же в разделе 4 «Выводы по действиям родов войск» сказано следующее:

а) Пехота: В штурме неприступного Днепровского берега русская пехота лишний раз показала присущие ей блестящие качества. Упорство, смелость и ярость, с какой она штурмовала отвесные обрывы под огнем противника, воскрешают в памяти героические примеры Измаила и Плевны. Лишний раз подтвердилось, что при ясном понимании своей задачи и хорошем руководстве со стороны офицерского состава наша пехота способна творить чудеса».

Вскоре после завершения боевых действий по освобождению Рогачева нам пришлось участвовать и в выполнении других задач, полученных от командарма-3 генерала Горбатова, где в полной мере подтвердились слова этого документа о чудесах, которые творит пехота, особенно офицерская, да еще и штрафная.

Но об этом в следующей главе.

Реабилитация искупивших вину. Награды. План по захвату плацдарма на реке Друть. Ледяная купель. «Диетическая погода». Знаменитая палка Горбатова. Обучение пехотному бою. Белорусские вечера.

По окончании боевых действий во вражеском тылу под Рогачевом нас сразу же разместили в хатах нескольких близлежащих деревень. Измученные, смертельно уставшие, многие, не дождавшись подхода ротных кухонь с горячей пищей, засыпали на ходу прямо перед хатами.

К великому огорчению, нас уже здесь настигла потеря нескольких человек. На теплой печи в одной хате разместились 3 штрафника, заснули, не успев снять с себя все боевое вооружение. У одного из них, видимо, на ремне была зацеплена граната «Ф-1» – «лимонка» или «РГ-42», и потому, наверное, что он, повернувшись во сне, сорвал с ремня гранату, она взорвалась. Только одного из этих троих удалось отправить в медпункт, а двое погибли. Вынести такую нагрузку, такие испытания и погибнуть уже после боя, накануне полного своего освобождения…

За успешное выполнение боевой задачи, как и обещал командующий армией, весь переменный состав (штрафники) был, как сказали бы теперь, реабилитирован и отчислен из батальона. По документам ЦАМО РФ:

«…только до 1 марта было досрочно, за боевые заслуги освобождено от дальнейшего пребывания в штрафбате и отчислено из него с восстановлением во всех правах 260 человек, по отбытии срока наказания 3 человека. К тому времени уже были оформлены все документы еще на 147 досрочно освобождаемых, на 48 полностью отбывших сроки наказания и на 27 по ранению».

Все они находились в ожидании приказа командующего фронтом, которым и приводилось в действие само освобождение. Многим уже были вручены боевые награды: ордена Славы III степени, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Это были герои, из подвигов которых «вычитали» числящуюся за ними вину, но и после этого хватало этих подвигов еще и на награды. Надо сказать, что штрафники не очень радовались ордену Славы. Дело в том, что это был по статуту солдатский орден, и офицерам он вообще не полагался (кроме младших лейтенантов авиации). И, конечно, многим хотелось скрыть свое пребывание в ШБ в качестве рядовых, так как это считалось пятном на офицерской репутации, а такой орден был свидетельством этого.

Командный состав батальона в основе своей был награжден орденами. Мой друг Петя Загуменников получил орден Отечественной войны II степени. Бывший тогда командиром комендантского взвода, охранявшего штаб батальона, Филипп Киселев (к концу войны он уже стал подполковником, начальником штаба батальона) был награжден второй медалью «За отвагу». Кстати сказать, в командирской среде батальона медаль «За отвагу» расценивалась как высокая награда, не менее весомая, чем солдатский орден Славы. Командиры рот Матвиенко и Пекур получили ордена Красного Знамени, а этот орден считался одним из главных боевых орденов. Сам комбат получил орден Кутузова 3-й степени. В приказе Верховного Главнокомандующего в честь освобождения Рогачева была объявлена благодарность большому числу частей и соединений, принимавших участие в этих боях. А наш штрафбат, конечно, даже не был упомянут среди них, хотя, например, 141-я рота огнеметчиков, один взвод которой, всего 20 бойцов, действовал с нами, в приказ вошла. Конечно же, она не штрафная! А наш штрафбат, 800 офицеров, будто и не присутствовал при этом. Такое действовало незыблемое правило всю войну.