Острота превосходства - Алексей Сергеевич Архипов

— Хелка, хочешь, я покажу тебе, как я умею держаться на брёвнах?

Хелка продолжала звонко смеяться. Арвид шагнул на одно из брёвен. Оно сразу заметно ушло под воду, но он не испугался, а быстро перебежал дальше на ещё большее бревно. Внезапно бревно начало вращаться под усилием его ног. Арвид держал равновесие, как мог. Он вскинул руки вверх и начал быстро перебирать ногами. Бревно завращалось быстрее, а Хелка не прекращала смеяться над ним. Внезапно Арвид оступился и плюхнулся в воду со всего маху. Резкая холодная вода обескуражила его, он зацепился двумя руками за ствол, но ствол был очень скользкий и не позволял вылезти. Арвид так и держался за него в воде, глядя, как Хелка стоит и смеётся на берегу. Внезапно Арвиду тоже стало смешно, и он засмеялся вместе с ней. Он поднял голову вверх и увидел в огромном светло-голубом пространстве неба яркое жёлтое ослепительное солнце, но не такое, как обычно, а в виде языческого символа, похожего на колесо с Г-образными спицами в виде лучей, которые медленно вращались по кругу. Оно было неимоверно красивое и завораживало своим действом. Всё вокруг было умиротворённо и прекрасно, как лицо Хелки. Арвид почувствовал себя счастливым в этот момент и проснулся.

Проснувшись, он впал в некоторое приятное состояние от внутренних переживаний во время сна. Ему стало невыносимо интересно поскорее познакомиться с Хелкой, ведь он видел её только на фотографии. Она однозначно понравилась ему, и он посчитал, что если он видит её во сне, значит её образ очень сильно отпечатался в его подсознании. «Интересно» — подумал он, — «такой же ли у неё приятный, замечательный голос?»

Арвид встал с постели и пошёл в ванну. Потом он оделся и посмотрел на часы. На электронном табло в массивном спортивном корпусе от Casio была половина первого дня. Утренний заезд, после которого Арвид обычно отдыхал, уже состоялся, до обеда было ещё полтора часа. «Пойду выпью кофе» — подумал он, — «и надо чем-то себя занять, а то за эти два дня можно просто умереть от скуки».

После нескольких глотков капучино с корицей, не придумав ничего занимательного на оставшееся время до обеда, Арвид решил просто пройтись по станции. Перейдя в гостевой корпус, Арвид увидел в холле, соединяющем коридоры большой аквариум с рыбками. «Ой, какая красота!» — подумал он. Он подошёл ближе и начал рассматривать их. Рыбок было много, они были разные и очень смешные на его взгляд. У некоторых были очень выпучены глаза, другие постоянно жевали, будто разговаривали. «Бу-бу-бу», — говорил вслух Арвид и тыкал пальцем в толстую надутую и по внешнему виду чем-то недовольную чёрную рыбку. Арвид так увлёкся, что уже не замечал проходящих рядом людей. В основном к ним относились гости, приехавшие на турнир. Они неоднозначно посматривали в его сторону, как на довольно странного и чудаковатого человека, который как маленький ребёнок стучал, тыкал и водил пальцем по стеклу аквариума, озвучивая разных рыбок по-разному какими-то неестественными голосами. Шоу было настолько занимательное, что неподалёку даже остановилась молодая пара. Девушка постоянно держала руку у рта, тихо давясь от смеха. Арвид отвлёкся, увидев, что за ним наблюдают. Но он не обратил на это особого внимания, а очень приятно улыбнулся такой доброй и душевной улыбкой, затем кивнул головой в знак приветствия, сказал «хэллоу», помахал кистью руки и спокойно удалился прочь.

ГЛАВА XIV. ПЕРВЫЙ ЗАЕЗД

Когда Джонс услышал своё имя среди участников первого заезда, он резко изменился в лице.

— Так, я пошёл к себе! — резко и взволнованно сказал он стоявшим рядом с ним пилотам из его команды.

Вместе с ним в первый заезд Ричард Уорд объявил в микрофон ещё двух пилотов: шведа Ларса Олофсона и француза Андрэ Марсо на его сновигаторе «Супплантэр»(«Supplanter»), что переводилось с французского как «Вытеснитель».

Джонс сразу почувствовал неладное, его выход в первый заезд был как внезапный удар под дых. Это означало, что команда практически наверняка сразу теряла свой основной козырь. Джонс всерьёз очень рассчитывал на то, что выступит если не в конце турнира, то хотя бы где-то в середине, чтобы в достаточной степени изучить манеру ведения гонки каждого из охотников и быть максимально подготовленным к ней. И вот теперь всё это выглядело, как какая-то дьявольская подстава, вновь резко взвинчивающая и закручивающая смерч всех тех негативных факторов, которые уже были известны и вроде как улеглись в его сознании и успокоились как зубная боль.

Придя к себе в номер, он сразу кинулся к картам, составленным схемам и списку придуманных методов, которые должны были, по его мнению, помочь в прохождении трассы.

Через минуту в комнату постучал Купер и позвал голосом:

— Капитан Джонс, вы у себя?

— Да, войдите! — коротко отозвался он.

— Вы должны быть готовы ровно через час! Я зайду за вами, а сейчас я отправляюсь в машзал технического комплекса, чтобы проследить за подготовкой вашей машины к старту. Какое оружие вам поставить на этот заезд?

— «Двойку», — не задумываясь, ответил Джонс.

Особо подбирать можно было только исходя из определённых условий, а в данный момент у Джонса была абсолютная неопределённость, поэтому он сразу выбрал золотую середину.

Купер вышел за дверь, а Джонс напряжённо продолжил повторять уже изученные материалы.

Наконец, наступил тот долгожданный всеми момент на станции, когда пилоты собрались у главного входа для того, чтобы отправиться на полигон, занять места в кабинах своих сновигаторов и выйти на старт. Публика ликовала, фотографы и операторы продолжали усердно трудиться. На полигоне в этот момент уже отправлялась в путь первая пара американских пилотов к своим базовым местам сектора «Карусель Дяди Сэма», это были «Снеговик» и «Литл Колди». На хромовой краске крыльев рулевой аэродинамики даже издалека были хорошо видны бортовые символики, соответствующие их позывным. Сновигаторы были разогреты и ждали своих хозяев на полигоне с подготовленными трапами, возле каждого в ожидании стоял сотрудник группы техсопровождения.

Наконец, пилоты вышли на стартовую прямую. Диспетчер в эфире попросил всех приготовиться и начал обратный отсчёт с десяти. Три пилота вышли вперёд и сразу рассредоточились, набирая скорость. Первые две мили были абсолютно свободными от каких-либо препятствий для набора скорости и психологической адаптации пилотов. Этот подсектор в самом секторе «Carcass» назывался сектор «А» и делился по ширине трассы на три уровня: «А1», «А2» и А3» соответственно. Вся трасса у американцев была поделена для удобства определения местонахождения на множество подсекторов по буквам алфавита от «А» до «Z», исключая буквы «О»