Немного безумия - Павел Журба

— Вчера вы были изрядно добрее, доктор.

— Я ночь не спал, оперировал, к тому же очень не люблю обманывать своих пациентов… кстати, с вас десять золотых монет.

— Сколько-сколько?

— Лечение — это очень дорогостоящие процесс: заживление, мази, лекарства, уход, личная палата…

— Я в такой палате концы отдам, она больше похожа на гроб, чем сам гроб.

— Если вам не нравится наше лечение, вы можете его не оплачивать и смело выбросить девушку на улицу. Только там она не проживёт и дня, из-за острого воспаления её температура постоянно подымается.

— Вам иногда надо держать язык за зубами, пока вы не получили сверх оплаты…

— Ваша жестокость уже довела вас до края. — я удивлённо уставился на доктора. — Я догадываюсь, что это вы проткнули того юношу.

— Кстати о нём, мне надо навестить его.

— Если вы приблизитесь к его палате хоть на шаг, я буду вынужден позвать санитаров и полицию. Скажу больше, как только вы оплатите лечение за девушку, я сам напишу на вас заявление. Это будет правильно.

— Будет правильно, если я сейчас тебе твою черепушку на место вставлю, вымогатель. Отведи меня к парню.

— Никуда я вас не отведу, а попробуйте напасть, я сразу же переведу девушку к нищ… — пощёчина. Руки болят. Всё болит. Наверное, если бы не обезболивающее, я бы сейчас уже умер.

— Ты покрываешь насильников и ублюдков, скотина. Ты не врач, ты… — Меня обдало дуновением ветерка. Такие сильные порывы обычно создаются не менее сильными ударами.

Мы сцепились с доктором, как шелудивые псы за кость. Мяли друг друга, тянули за одежду, пытались перебороть и повалить на пол. Это всегда трудно — бороться. В моей жизни, бессмысленной и крайне глупой, борьба занимает положенное ей второе место. Что же занимает первое… безделье. Мне многие говорят, что я работаю только под невыносимым для людей давлением обстоятельств.

В ход пошли кулаки. Вернее, короткие тычки в бок, с виду их можно было принять за дружеские. «Привет, Джеймс, такая ты тварь!» — удар в рёбра. «Докторишка, ещё не научился!» — пинок в бедро.

Но долго такое веселье продолжаться не могло — я слабый, старый и побитый, а доктор — молодой, сильный и явно не получивший этой ночью в голову. Спустя пару захватов он начал знатно прижимать меня к стенке. Вот позор, он же давал клятву лечит пациентов, а не отвечать им на грубости кулаком.

— Что здесь происходит! — Крупный санитар. Они всегда появляются не вовремя…

Глава 9

— Я жалок. — дно мутного стакана. Одна интересная поговорка гласит, что там можно найти смысл жизни, если хорошо поискать. — Лишь бы ко мне не подошёл очередной горе-мудрец и не сказал про покерные карты, которые мы не выбираем, но которые можем разыграть. — поймут немногие… а может, я считаю себя слишком умным, когда это далеко не так, и мои мысли поймут все, кроме меня самого.

— Эй, бармен!.. — мужчина лет сорока пяти обернулся. — Плесни ещё. — мастер разливочных дел косо на меня посмотрел. Да, я выглядел довольно непрезентабельно. Опять.

— Ну не погладил я рубашку, и что с того? — капли дождя стекали с вымазанной в грязи куртки. Так бывает, когда хозяина этой куртки выкидывают на улицу под смех и мат, ничего интересного.

— Ничего мне от тебя не надо, сиди и пей. — бармен прожёг во мне дыру. В его лице угадывались щемящие нотки драки до кровавых соплей. Только истинные эстеты поймут такие благие намерения… почему я стал делить людей на тех, кто поймёт, и тех, кто не поймёт. Наверное, это всё двухсолодовый виски.

Я сидел в замечательном бистро на углу площади. Сюда редко кто ходит, потому что боится попасться храброй страже в нетрезвом виде и натворить недобрых дел. Сколько приговоров окрестный народ слышал в суде:

«Александр Вант, вы, бессовестно пороча свою честь и наш город перед многочисленными(!) туристами, в нетрезвом виде выкрикивали нецензурную брань и пели непозволительного рода песни, а когда вас попытались успокоить, оказали сопротивление и напали на нашу доблестную стражу…» — доблестный стражник с царапиной на руке смотрит на то, как человека уводят в застенки, чтобы провести с ним пару бесед на высококультурные темы. Вроде бы и мистер Вант поступил неподобающе, а жалко именно его, а не нашу доблестную, славную, великолепную, несравненную стражу в всегда начищенном мундире.

— Может ты б хотя бы вытерся? — я поднял тяжёлую как наковальня голову и уставился на советчика.

— И зачем, позволь спросить? Всё равно где-то свалюсь за день и опять измажусь, и течь будет не хуже, чем сейчас, может, даже ещё энергичнее.

— За вечер. — уточнил бармен, так скромно ответив на всю мою проповедь. Время идёт быстро… оно летит, сволочь, и не даёт выпивать больше положенного.

Бистро называлось «Бистро. Вкусно и дёшево». Просто и без вкуса.

Вокруг сидели извозчики, торговцы рыбой, моряки с какими-то полуголыми дамочками, студенты с одной булкой на троих — словом, контингент прекрасный. Эти добрые люди обсуждали все новости города. Когда я их слушал, даже на миг забывал, что пришёл сюда напиться, а не расследовать дела и строить логические цепи. Да и строить нечего, у меня есть только дом Дейва, в котором он наверняка больше не живёт. Дженни Крамер пропала посреди улицы и никто ничего не видел. А так называемый «Прут», это существо плавающее. Скорее всего, живёт он в злаченых местах и подвалах, а питается не в ресторанах. Найти его — задачка трудная. Начну действовать немного позже. Сейчас надо зализывать раны, коих накопилось слишком много.

Поначалу, уйдя подальше от больницы, я даже удивился, как больно, оказывается, ходить. Давно меня так не били. Каждые пару минут мне приходилось прислоняться к стене какого-нибудь дома, чтобы перетерпеть особо жгучие порывы и не свалиться от нытья тела.

— Слышали, барона взяли под стражу.

— Тоже мне новость! Кобальт давно играл с огнём, а покушение на казначейство — это уж слишком! — молодые люди громко обсуждали дела минувшей ночи. Кто их только не обсудил, даже деды в доме престарелых и дети в песочнице знали о произошедшем больше, чем я.

— С чего ты взял, что это всё устроил Кобальт? — спросил недоверчивый студент своего товарища по распитию.

— Сам посуди — нападение на левую руку герцога. — налоги сами себя не поделят. Для этого и нужны левые руки — считать деньги, в то время как правые мацают кого-то за бёдра, попеременно раскуривая сигаретку. — И данное покушение на государственные