Привет, грабли! Да, снова я - Елена Лабрус

Но мой личный девиз: безумие и отвага. Да и в привидения я не верю. Поэтому я даже не стала искать ключ, который, как сказала Рина, должен быть под козырьком навеса.

Я сразу бесстрашно дёрнула неприметную дверь и… она открылась, даже не скрипнув.

Узкий коридор и кромешная темнота.

Примерно такими были мои первые впечатления о доме.

Запах сырости и старости. Холодная липкость стены, скользя рукой по которой, я медленно, но упрямо шла вперёд.

Если верить плану, коридор должен быть коротким, потом разные подсобные помещения, кладовки и кухня. А потом уже богатые столовые, нарядные гостиные и парадные лестницы.

Но либо я не с той стороны пялилась в план. Либо как всегда перепутала право-лево и не туда свернула, но лестница оказалась совсем не нарядной, а всего перечисленного и в помине не было.

— Супер, — достала я из кармана телефон, чтобы подсветить себе дорогу.

Но чем выше поднималась, тем становилось страшнее.

Вот именно сейчас (ну а когда же ещё!) в голову упрямо лезло фото с похорон.

Гроб. Белое восковое лицо юного князя, похожего на античную статую. Под чёрной вуалью сестра. Убитая горем. К тому времени они и так уже остались вдвоём. И вот она одна — последняя наследница великой семьи, утратившей даже фамилию.

Не удивительно, что она решила продать особняк, думала я, пыхтя поднимаясь по крутой лестнице и на чём свет стоит ругая архитектора, которого явно не заботила такая вещь как эргономичность ступенек.

— Правильно, а зачем? — ворчала я. — Это же лестница для прислуги. Главное её построить так, чтобы нарядные господа не встречались с чернью, а как тут будет ползать прислуга, таская тяжеленные хрустальные графины с вином и блюда с жареными перепелами, не его забота.

И дом отвечал мне взаимностью. Кряхтел, ворчал, скрипел. Стонал.

Где-то там наверху, вторя эху моих шагов, звуки раздавались тихо, но от этого казались ещё более зловещими.

— Ну слава богу! — вывалилась я в проём двери, замаскированный под оформление стены.

И вот теперь это действительно стало похоже на богатый дом, а не на средневековую крепость. Тёмные деревянные панели на стенах. Блеск латунных светильников, что выхватывал свет из окон. Я даже выключила телефон — синева позднего вечера освещала широкий коридор и двери по одной его стороне куда лучше нездорового голубого света современной техники.

Ну что тут у нас? Бесцеремонно распахивала я двери.

Игровая. Предположила, рассматривая комнату с бильярдным столом по центру.

Оружейная? О, это было уже интересней. Я покрутилась среди стеллажей со шпагами и мушкетами. Чуть, простите, не уписалась со страху, увидев в углу чучело медведя на задних лапах. Предположила, что где-то тут должен быть сейф с настоящим оружием — ну не шпагой же они закололи этого гризли, но искать не стала.

И чуть не обделалась по-настоящему, когда открыла следующую дверь.

— Мать твою… Констанцию! — схватилась я за сердце, увидев лысую бабу.

Потом, конечно, я поняла, что это просто манекен или что-то в этом роде. Но увидев следом парики на круглых пластиковых головах, дальше не пошла.

Ну мастерская и мастерская. Плевать на неё. Куда больше сейчас меня беспокоили скрип и стоны, что никак не стихали. Словно на улице разгулялась буря и дом стонет и скрипит под её натиском. Вот только бури никакой не было. За окнами клонился к ночи безмятежный летний вечер. И даже листья на деревьях не шевелились — такая стояла тишина.

Пройдя весь коридор, что и был средней, выгнутой полукругом частью дома, я свернула в правое крыло. Правое, если стоять лицом к фонтану внизу во дворе. Но там звуки стали тише, поэтому я вернулась назад и пошла налево.

Звуки усилились. В одном месте, где они шли прямо из картины в мой рост, я замешкалась. Но потом сообразила, что этот гобелен с отвратительной сценой английской охоты, где тощие узкомордые собаки терзали какое-то несчастное животное под присмотром восседающих на лошадях кавалеров — лишь прикрытие.

Потянув его в сторону, я оказалась в небольшой нише и… нашла их, голубков.

На большой королевской кровати, где нефтяной магнат, наверное, строил планы о захвате мира, они самозабвенно занимались любовью.

Нет, на самом деле они были не «голубки». Они были мужчина и женщина. И насколько мне позволяло видеть сетчатое полотно фальшивой стены, сквозь которую во времена постройки в комнату, видимо, должно было проникать тепло печи с нижнего этажа, это была очень красивая молодая женщина. И… ладно скроенный мускулистый светловолосый молодой мужчина, на котором она стонала.

Мне повезло явиться в разгар кульминации. Но ровно, когда эта буря, что раскачивала весь дом, стихла, я всё равно включила телефон на запись.

— Всё, всё, одевайся, — небрежно кинул какую-то тряпку мужчина, когда женщина попыталась урвать немного ласки и неги в его объятиях. Сам он тоже поднялся и начал натягивать одежду.

— Ты куда-то торопишься? — поймав платье, так и держала она его в руках.

— Я нет, а вот ты — да. Я же сказал: сегодня не приходи. Сестра вот-вот должна приехать, — посмотрел он на часы. И раздражение и в его тоне, и на его лице говорило само за себя. — Чёрт! Уже приехала, — выглянул он в щёлку плотно закрывавшей окно шторы, стремительно пересёк комнату и распахнул дверь: — Кира, шевелись! По дороге оденешься, она уже поднимается.

— Увидимся? — зажав в руках свои вещички остановилась перед ним эта Кира.

— Да, конечно, — чмокнул он её небрежно, — но в следующий раз приходи, когда что-нибудь узнаешь.

Я слышала, как её босые ноги прошлёпали мимо моего укрытия. А с другой стороны уже слышался стук каблуков.

Сестра?! Скривилась я, недоумевая, пока приближался этот стук.

И чуть не выронила телефон, когда в комнату вошла… Милена Климова.

— Какого чёрта? — заявила она с порога вместо «здрасьте». — Я же сказала, что продаю дом. И чтобы духу твоего здесь не было.

— Мы тысячу раз это обсуждали, — подхватил мужчина с пола обронённый девушкой чулок, пока недовольная госпожа Климова осматривала комнату, принципиально на него не глядя, и сунул под подушку. — Ты не можешь его продать. Он мой.

— Ты сдох, — резко развернулась она. — Не забыл? Тебя больше не существует.

— Я сдох, потому что так было надо. Тебе.

— Нам, — поправила она, уперев руки в бока. — Нам обоим это было выгодно.

— Ну, конечно! — взмахнул он руками. — Только ты получила всё, а я…