Каждый пред Богом наг - Татьяна Викторовна ФРО

Галактики, либо даже и Вселенной с устройством человеческого организма, ведь, если в Библии сказано (он знал это из прочитанных книг), что человек создан по подобию божьему, то, видимо, либо Галактика, либо даже Вселенная и есть Бог в представлении человека, а «подобие» как раз и должно означать, что организм Галактики или Вселенной должен быть аналогичен, пусть даже и не в прямой точности, устройству организма человека. Так можно ли провести такую аналогию? Лектор от вопроса совершенно обалдел, видно было, что он по сути не знает, что ответить, хотя и что-то там говорил…

Его любимейшими журналами были «Наука и жизнь» и «Кот Шрёдингера», которые он, прочитав от корки до корки, многого не поняв, тем не менее не выбрасывал и сам переплетал в большие фолианты, которые складировал в отведённом ему родителями углу балкона. Он был настолько целеустремлённым и прямоидущим к своей, столь рано выявленной им цели, мечте всей жизни, что сбить его на сторону всякой ерундой, свойственной отрокам, было не под силу никому, а на мнение всяких там «вожаков», в отличие от своего брата Андрея, он никак не реагировал, правда, и они тоже его в упор не замечали, знали только, что это младший брат Андрея, «сумасшедший», и этого вполне хватало для того, чтобы его не трогали.

И вот в этом пёстром, разнокалиберном семействе инопланетян из очень разных миров нежданно явился ещё один пришелец, Павлуша, из другой, ещё более далёкой галактики. С его появлением крохотная двухкомнатная планетка, когда-то казавшаяся настоящим счастьем, но теперь уже плотно населённая, стала казаться перенаселённой. Володя с Верой уже вот-вот готовы были перебраться за счёт давних накоплений на планетку значительно побольше, но…

Володя сам всегда считал себя очень жёстким человеком, начисто лишённым сопливых сантиментов, он был уверен в том, что ради корысти никогда и ни за что не пойдёт на поругание собственных железобетонных принципов, пусть даже эти принципы иным, даже и родным и близким его людям, казались порой и неправыми, а то и вовсе бредовыми, пусть! Да и все люди, давно Володю знавшие, тоже были уверены, что он ни за что, ни ради чего, ни при каких обстоятельствах не отступится от своих жизненных убеждений, которые, конечно же, трансформировались, видоизменялись с годами, но при этом оставались на неизменном и незыблемом остове: не предавать, не лицемерить, не быть быдлом и хамлом, не издеваться и не высмеивать чьи-то прорехи в каких-то познаниях. И вдруг… всё перевернулось, всё совершенно изменилось, как в детском стеклянном калейдоскопе, где при малейшем повороте трубки из прежних же стекляшек внутри вдруг возникает другая картинка, другой узор, и Володя именно вдруг, впервые, на 37-ом году своей жизни понял, что случилась такая страшная ситуация, в которой он, такой несгибаемый, такой железобетонный, такой принципиальный, такой непоколебимый, он — прогнётся, он, если потребуется, будет лизать сапоги в г…не, он, если от него потребуется — будет молча и без сопротивления сносить любые унижения своего достоинства, он, если потребуется, даст себя искалечить любой, самой зверской жестокостью, но — если будет знать, что всё это поможет его сыну, летящему в страшную бездну. Лишь на одном вопросе он споткнулся и не смог сам себе ответить: а согласится ли он отдать на такие же страшные жертвы свою Веру и своих младших сыновей, если это потребуется ради спасения Андрея, согласится? Он не знал. Но к тому времени ему уже было не до философских размышлений.

Володя стал замечать за Андреем маленькие странности тогда, когда не замечать их стало уже просто невозможно: раскоординированность даже самых простых движений, жестов (не может что-то взять сразу и точно, повернуть голову точно на звук), несужающиеся от яркого света зрачки, всегда рубашки только с длинными рукавами…Откуда Володя знал все эти страшные признаки, он и сам не знал, наверное, где-то что-то читал, видел в каких-то передачах, слышал что-то от знакомых. Чтобы удостовериться в жуткой догадке, Володя стал провоцировать мелкие действия Андрея, то кидал ему что-нибудь: «Лови, Андрей!», то при оказии вынуждал его поднять голову так, что яркий свет вонзался Андрею прямо в глаза, то навязчиво уговаривал надеть рубашку с короткими рукавами, потому что уже такая жара наступила в начале мая. Андрей, как всегда яростно взрывался…Но всё-всё самое страшное явно подтвердилось. Володя лишь не знал, как сказать об этом Вере, но понимал, что медлить нельзя, а когда наконец сказал, то оказалось, что она и сама уже давно всё это заметила, но всё отказывалась верить, хотя тоже понимала отлично, что промедление тут смерти подобно.

И вот однажды, в глубине ночи, почти ополоумевшие от беспросветного недосыпа и от внезапного несчастья с Андреем, они приняли решение, о котором не сказали тогда никому, даже своим родителям, для которых специально придумали очень правдоподобное враньё. Любой человек со стороны, полагающий себя цивилизованным и нормальным, назвал бы их решение бредом сивой кобылы, помноженным на самый настоящий родительский садизм, но…никто ведь об их решении не знал и не должен был знать, а было ли оно жестоко — это не имело для них значения: они решили обманом упечь Андрея в нарколечебницу, об-ма-ном… И Володя тогда каким-то чужим, глухим, мёртвым голосом сказал: «Я им нашего сына не отдам! НЕ ОТ-ДАМ!!! Хрен они у меня получат, а не Андрея!» И Вера впервые за все те годы, что знала Володю (а это с 6-го класса школы, то есть, он-то был годом старше и классом выше), увидела в нём беспощадно злую решимость и услышала в голосе столько ненависти, что даже отчего-то сильно испугалась.

Но едва приняв решение, они внезапно почувствовали себя совершенно беспомощными, потому что понятия не имели, как приступить к реализации плана, вдруг растерялись, ощутив себя погребёнными в глубоком и тесном колодце без выхода и света, потому что тут же лавина вопросов распластала их, и на все эти вопросы они должны были найти ответы очень и очень быстро, составить точный план действий, не было времени для долгих осмыслений и рассуждений: что врать директору школы, когда они будут забирать оттуда Андрея и, судя по всему, навсегда, то есть, из его школы — навсегда, что они будут врать инспектору детской комнаты милиции, если таковой (таковая) к ним заявится, по каким параметрам выбрать наркодиспансер, по каким, да и как вообще это сделать??!! Ведь ни на одной радиоволне, ни на одном телеканале, ни в единой газете, ни в едином журнале не было ни одной передачи