Тёмное время суток - Олег Лёвин

Расставила красивые чашки и налила горячую, зеленую жидкость в них.

— А ты, Петь, так просто приехал, или дело какое? — Спросила баб Маша.

— Это меня Юля привезла. Мы человека одного ищем, Космолётова, у него дача на Садовой.

— Ну это за парком. Там городские селятся, я никого не знаю из них. Не была там даже ни разу. Так что не помогу ничем.

Она принялась убирать со стола и о чем-то задумалась, периодически замирая с вилкой или кружкой в руке.

— А помнишь, Петь, как ты птицу ждал? — Вдруг спросила она, и лицо ее озарилось счастливой улыбкой.

— Птицу? — Удивилась Юлия, а Коновалов от смущения покраснел.

— Ну да. Ненармунь. Он тогда сказку эту прочитал про нее в книжке и решил, что она обязательно прилетит на наш пруд. Сколько тебе лет-то было? Наверное, около десяти годков.

Квятко предложила пойти найти дачу Космолётова. Они поблагодарили баб Машу за обед и отправились к Садовой. Деревня Наталка когда-то была центром крупного колхоза основная специализация которого была свиноводство. На окраине деревни было построено четыре огромные свинофермы, в которых размещались сотни голов свиней. Со временем колхоз пришел в запустение, фермы разрушились и заросли сорняком, а люди, работающие на них, или умерли или вышли на пенсию, как баб Маша. Колхоз с его фермами и постройками для жительства людей компактно располагался вокруг бывшей барской усадьбы и парка, а после его исчезновения та территория, которая находилась за парком и прудом, немного на возвышенности, была отдана горожанам под дачи.

Они быстро нашли дом Космолётова — небольшое деревянное строение с обширной верандой. Вокруг дома росли вишневые деревья, и сам дом выглядел необитаемым.

— Будем заходить? — Спросил Коновалов.

— Неа, Комова дождемся. Думаю, никуда не денется твой работодатель. Ты меня на пруд лучше своди.

Петра почему-то не удивила такая просьба. Всегда, когда он приезжал в Наталку или жил здесь какое-то время, любимым местом для него был пруд. Он подолгу сидел на берегу, под ивой, смотрел на водную гладь и ни о чем не думал. Пытаясь достичь того состояния когда мозга у него не будет, т. е. состояния смерти. Ну, или иначе, просто наслаждался покоем.

В Наталке асфальтированных дорог было только две: одна шла через всю деревню, а другая вдоль дач. Та, что шла через деревню была изрядно разбита с многочисленными ямами, но еще вполне проезжая, а та, что шла к дачам имела вид современный и ухоженный. Коновалов повел свою подругу следователя по деревенской дороге, а так как Наталка была небольшой деревней, вскоре они уже были в самом ее центре на дамбе, которая была одновременно запрудой на пути небольшой речушки Грязнуша, она и образовывала большой пруд, вытянувшийся вдоль всей старой части деревни. Пруд и река разделяли деревню на две части, а соединялись они навесным мостом. По берегу пруда росли старые ивы, за ними над водоемом нависали старые тополя из барского парка. Над парком кружили стаи воронов, они то взмывали в небо, то скрывались в ветвях тополей. Коновалов и Квятко долго стояли на дамбе и смотрели на пруд, вода в нем была прозрачной и солнечные блики отражались от нее. Молчание нарушила Юлия:

— Ты зачем меня невестой назвал?

— Не знаю. Мне так захотелось. Ты расстроена?

Квятко неопределенно пожала плечами, Петр, чтобы направить ее мысль в другую сторону, предложил:

— А пойдем, я тебе покажу мое любимое место здесь.

Они спустились с дамбы и пошли вдоль пруда. Берега у него были пологие и небольшие волны наплывали на них. В одном месте берег прорезала протока, она сильно обмелела и была засыпана старыми ветками с тополей, которые тут росли. Наконец они достигли той желанной цели, к которой хотел привести Юлию Коновалов. Это была старая огромная ветла, росшая прямо на берегу пруда, сразу за висячим мостом. Её корни уходили в воду, а мощный ствол разветвлялся, и одна большая ветка простиралась прямо над водой. Поверхность ветки была так отполирована, что было понятно, что детвора здесь проводит многие часы. Странно, но берег в этом месте был густо усыпан желтой листвой, хотя еще только август. А прямо по кромке берега густо росла лебеда. В одном месте разложено кострище. На листья обратила внимание Квятко, она тщательно разгребала листву носком туфли.

— Да, это такая особенность: здесь в любое время года, даже зимой, листья желтые лежат. — Заметил Коновалов.

Они уселись на берегу и смотрели на водную гладь.

— Мы когда маленькие были, на этой ветке любили сидеть. — Коновалов показал на полированный ствол.

— А что тебя сюда сейчас привело? — Спросила Квятко и кинула маленький камушек в воду, концентрические круги разошлись от места, где он упал, и тут же исчезли.

— Воспоминания.

Она кивнула головой понимающе, хотя, наверное, думала о чем-то другом.

— А ты, правда, видел птицу? — Спросила она.

— Ага, в детстве. Здесь вот и видел.

— Красивая, наверное?

— Да, очень. На лебедя похожа, только очень большая.

Они помолчали. Солнце уже начало свой бег на запад. Тени удлинились, с юга повеяло теплым ветром.

— Что ты хотел от нее, бессмертия? — Ровно дыша, спросила Юлия

— Нет. Я думаю, оно и людям не нужно, даже то, которое обещал им Христос.

— Почему?

— Потому что люди злы.

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, я знаю.

— Тогда зачем ты их спасаешь?

Коновалов посмотрел на неё в глазах его вспыхнуло что-то хищное.

— Я?

Она молча вынула из кармана пакетики с пуговицами и, кивнув на его рубашку сказала:

— Это твои. Комов нашел их на месте преступления. Ты птица Ин Ненармунь. Или тот, кто себя за нее выдает.

Коновалов встал, отряхнул брюки от земли и листьев. Он криво усмехнулся.

— Смелое предположение.

Он подал руку Юлии, она взялась за нее и тоже встала. Они стояли напротив почти вплотную и глядели в глаза друг другу, будто пытаясь утонуть каждый в другом.

— Уж если бы я был Ненармунью, я бы ни одного