Шестерня - Василий Борисович Блюм

я записывал все эти числа, если ты отковал решетку ни разу не взглянув на промеры, по памяти?

Шестерня хитро прищурился, так что в уголках глаз собрались лучики морщинок, сказал с деланным удивлением:

- Как зачем? Пальцы размять, руны вспомнить. Ты когда писал последний раз? Ну и вообще, надо же вам чем-то руки занять, чтобы под ногами не мешались.

Зубило отвесил челюсть, побледнел, за возведенную напраслину в глазах сверкнула ярость, а грудь начала раздуваться, набирая воздух для гневной отповеди. Не дожидаясь, пока помощник выплеснется всесокрушающий поток поруганного достоинства, Шестерня указал на рамку, деловито произнес:

- Чем задницы чесать без толку, лучше мне помогите.

Парни потянулись к металлу, однако Шестерня подхватил решетку, отставил в сторону, а когда повернулся, протянул нечто странное. Бегунец принял инструмент, с интересом повертел: непонятный металлический короб с парой ручек и бороздчатым штырем, спросил с опаской:

- Это что?

Не отвечая, Шестерня двинулся ко входу, окинув проход цепким взглядом, поманил пальцем. Бегунец подскочил сразу же, Зубило помедлил, кривясь от смертельной обиды, некоторое время стоял, но, не выдержал, подошел следом.

- Три отверстия, здесь, здесь и здесь. В ладонь глубиной каждое. - Шестерня указал на стену, для верности нацарапав пометки. Добавил насмешливо: - Как работать сверлом, объяснять нужно?

Зубило забрал инструмент у Бегунца, крутанул за ручку, отчего в коробе хрустнуло, а штырь с бороздками дважды провернулся, фыркнул:

- Было бы что объяснять.

Понаблюдав, как Зубило истово крутит ручки, для верности уперевшись плечом в выступ короба, Шестерня отошел обратно к наковальне. Загодя положенный в жерло, прут нагрелся, покраснел. Короткое движение, и алая заготовка шлепается на наковальню, несколько ударов, и вот под руками не один - четыре куска. Еще усилие, и каждый кусок заостряется с одного конца, а с противоположного сворачивается кольцом. Немного расплющить кончики, чуток подравнять кольца. Вот и вся работа! Петли делать - не велико уменье.

Закончив, Шестерня вернулся ко входу, взглянул оценивающе. Парни оперлись о стену, поглядывают лениво, в глазах скука, в лицах пренебрежение. Неужели не мог придумать дело посерьезнее? Три отверстия - смех, да и только! Когда уже дойдет до настоящей работы? Так ведь и уснуть не долго.

Шестерня лишь покачал головой. Скучают, вот только рожи краснючие, а на руках розовые лохмотья - остатки полопавшихся свежих волдырей, и от каждого несет таким жаром - хоть сейчас в печь, на растопку. Отверстия там, где надо, аккуратные, без сколов. Донышка не видать, но и не проверяя можно догадаться - ровно столько, сколько нужно, а может даже больше. Парни стараются на совесть. Из кожи вон лезут, чтобы доказать - работы достойны.

Шестерня отошел, а вернулся уже с молотом и петлями. В несколько ударов вогнав петли в гнезда, шагнул к решетке, рявкнул бодро:

- А ну, помогли!

Парни бросились, ухватили за края, потащили. Радостно звякнули крючья, плотно вошли в петли, решетка повисла, качнулась туда-сюда. Шестерня притворил, дождавшись, когда кольцо на боковине сойдется с кольцом петли, вогнал сверху последнюю, оставшуюся заготовку. Решетка застыла, отгородив пространство кузни прочным металлическим каркасом.

Бегунец вздохнул восхищенно, а Зубило посветлел лицом, сказал с пониманием:

- Так вот почему не потребовались промеры. А я то решил...

Шестерня хлопнул помощника по плечу, сказал ободряюще:

- Думай, прежде чем решать, а лучше - спрашивай.

Изо всех сил дергая решетку, что и не думала поддаваться, Бегунец воскликнул:

- Надо же, как крепко сидит! Вот уж преграда так преграда!

Зубило взглянул искоса, произнес с сомненьем:

- Засов может вытащить любой, всего лишь просунув руку в отверстие. От кого защитит эта... преграда?

- От всяких, - ответил Шестерня уклончиво. - Чтобы во время работы не подкрались, да над ухом не гавкнули. Щедра земля ваша на неожиданности. А засов и подправить можно.

ГЛАВА 12

Последний удар, и выкованный прут занял свое место в стопке таких же. Молот вывалился из пальцев, звякнул обиженно и зло. Зубило пошатнулся, чтобы не упасть, оперся на стену. Бегунец отошел от мехов, встал рядом. Оба дышат тяжело, надсадно, глаза прикрыты, по вискам, оставляя мокрые дорожки, сбегают шустрые капельки пота. Лица у обоих раскраснелись, но под глазами залегли темные круги, словно на пару не спали добрую седьмицу.

- Может небольшой перерыв? - Зубило повернул голову, просительно взглянул на Шестерню.

- Неплохо бы было, - в тон откликнулся Бегунец. - Совсем небольшой, только дыхание перевести.

Шестерня окинул взглядом помощников. Парни устали, едва на ногах держатся, но виду не подают. Вернее, пытаются не подавать. Это только им кажется, что держатся уверенно и легко, со стороны же, дунь - не устоят, завалятся. Бегунец совсем спал с лица, голова упала на грудь, глаза закрылись. Зубило же крепится, кривит губы в бледной улыбке, но выглядит не намного лучше.

И ведь оба на пределе сил, но продолжают работать, жилы рвут. Зачем, для чего? Если рассчитывают на оплату, так уговора не было. Может и получат что от щедрот, но явно не насколько рассчитывают. Пытаются набраться опыта, набить руку? Но что мешало раньше, пока кузня пустовала? И что помешает потом, когда, закончив заказ, он уйдет своей дорогой, получив причитающееся, уступит место. Знай - работай в удовольствие, не напрягайся. Показывают друг другу кто лучше? Вряд ли. Друзьям делить нечего, а кто сильнее да выносливее должны были выяснить уже давно.

- Так мы отдохнем?

Просительный и слабый, голос оторвал от размышлений. Шестерня встрепенулся, взглянув на Бегунца, сказал поспешно:

- Да, да, конечно. Стойте, пока буду сверять размеры. Ну, или можете сесть, и даже лечь. Все одно без дела.

Со вздохом облегчения парни съехали по стене, раскинулись в изломанных позах. Бегунец потянулся к баклажке с водой, Зубило закинул в рот горсть сочных листьев, принялся жевать, кривясь от растекающегося по языку кислого сока. Оторвавшись от баклажки, Бегунец перевел дух, сказал враз повеселевшим голосом:

- Хорошо-то как, словно заново родился. - Повернув голову, некоторое время следил за действиями Шестерни, поинтересовался: - Все хотел спросить, да случая не было. А почему пальцемер?

Не отрываясь от измерений, Шестерня бросил:

- Ну, а сам-то как думаешь? Вроде, не сложная задачка.

- Наверное потому, что пальцы измеряют, - протянул Бегунец неуверенно.

- Не пальцы, а пальцами, - произнес Шестерня назидательно. - Одно деление - по ширине безымянного пальца у основания. Теперь понятно?

- Понятно. - Бегунец кивнул. - А почему именно пальцами?

-