Вредная привычка жить - Юлия Климова

Я выскочила в приемную, вывалила все из сумки на стол, положила на дно кассету и засыпала ее всем своим барахлом, скопившимся за многие годы.

Вот теперь можно известить общественность.

Я открыла дверь пошире и закричала:

– А-а-а!!!

Я становлюсь обладательницей относительного богатства, а также радую следователя отсутствием алиби

Первой прилетела Виктория Сергеевна. Она вопросительно посмотрела сначала на меня, а потом на мой стол. Эта знойная женщина, по всей видимости, думала, что трупы должны лежать только на моем столе. Я махнула рукой в сторону кабинета Селезнева. Виктория Сергеевна подошла к открытой двери, заглянула, повернулась ко мне и заорала:

– А-а-а!!!

Следующим влетел наш программист Юра. У него был весьма помятый вид, такое впечатление, что он ночевал в курятнике: рубашка в гармошку, рыжие кудри приплюснуты на макушке, галстук просто уныло болтался, и для меня так и осталось загадкой, какого же он цвета.

– Что у вас тут стряслось? – спросил Юра.

– У нас тут все та же фигня, то есть труп, – разъяснила я.

Виктория Семеновна перестала кричать, закрыла лицо руками и выскочила из приемной.

Юра посмотрел на лежащего Валентина Петровича, нервно поправил галстук и пробурчал:

– Как же это так?..

Народ начал собираться, ибо Виктория Сергеевна бегала по офису и, надрывая горло, кричала:

– Начальник мертв, все наверх!!!

Крошкин пришел вместе с Носиковым. Они вытолкнули из кабинета Зиночку, которая, словно мышь, сновала по углам и ахала-охала, и начали предпринимать положенные действия.

– Милицию вызвала? – спросил Илья Дмитриевич.

– Нет, не успела, я же тут экскурсоводом подрабатываю, трупы показываю…

– Где Любовь Григорьевна, она уже пришла, она в курсе?

– Нет, Илья Дмитриевич, опаздывает. А что у вас за царапина на лице? – поинтересовалась я.

– Ерунда, – отмахнулся Крошкин, – доставал с антресоли инструменты, так всякий хлам прямо мне на голову и посыпался.

– Я вызову милицию, – сказал Носиков и направился к двери.

Мне не хотелось ничего пропускать, и я сказала:

– Леонид Ефимович, а вы с моего позвоните.

Зиночка куда-то убежала и вернулась с Лариской. Та была уже зареванная, видно, ей успели изложить подробности случившегося. Лариса подошла к телу бывшего любовника, зарыдала навзрыд и уже собиралась было упасть, но ее подхватил Юра. Я с этой сцены не сводила глаз. Как отреагирует Лариса – вот что меня интересовало, но мне показалось, что у нее был просто шок.

– …да, да… это фирма «Ланди», да, у нас опять… мертвый человек… Это директор нашей фирмы, запишите: Селезнев Валентин Петрович… Девушка, пригласите следователя, вы что, не понимаете, это же не шутки!..

– Следователь – Ерохин вроде бы, – шепнула я Носикову.

– Я хочу говорить с Ерохиным, – потребовал Леонид Ефимович.

Дальше мне не удалось подслушать, да и слушать-то особо было нечего. В приемную влетела Любовь Григорьевна: лицо бледное, руки трясутся.

– Этого не может быть, этого не может быть…

Я прислушалась… Виктория Сергеевна все еще бегала по офису с криками:

– Начальник мертв, все наверх!!!

Уж лучше бы она вопила что-нибудь другое, например: «Требую срочно предоставить всем оплачиваемый отпуск!!!»

Любовь Григорьевна схватила меня за локоть, оттащила в угол и забормотала:

– Я туда не пойду, я видеть такого не могу… Это правда? Скажи ты мне, это все правда?!

– Да, Селезнев лежит в своем кабинете, явно не живой, и сейчас сюда прилетит милиция.

– Этот кошмар повторяется! Валентин Петрович, Валентин Петрович… Мы проработали вместе пять лет!

– Сочувствую.

– Нет, он был хороший начальник… и человек тоже… Хотя я не знаю, какой он человек… Мы просто работали… Как это ужасно… Что делать?!

– Леонид Ефимович уже вызвал милицию, нам остается только ждать.

– А как его убили? Как его уби… ох!

– Не знаю, в кабинете все перевернуто, похоже на драку.

– Это ты обнаружила… все это?

– А кто же еще? Вы бы приходили вовремя, без опозданий, было бы мне тогда не так одиноко здесь.

– Прости, я же не знала…

Дальше Любовь Григорьевна зашептала какую-то полную ерунду. Опомнившись, она посмотрела на Лариску, которая ревела в голос на плече у Зиночки.

– А эта что ревет? – спросила финансовая директриса.

– Видать, есть у нее причина… Может, она тайно любила нашего шефа…

Я не стала рассказывать Зориной всю правду. Возможно, Лариска не имеет никакого отношения к делу, так ведь ее, как любовницу, затаскают потом, да и к чему это обнародовать, Селезнев все же был человеком женатым…

Волшебный Борис Александрович стоял напротив нас и бросал на меня какие-то мстительные взгляды: наверное, он в душе надеялся, что все это натворила я и остались считаные минуты до того, как наручники лязгнут на моих руках.

Зашел Гребчук и предложил свою помощь.

– Я вас очень прошу, отловите вы Викторию Сергеевну, пусть замолчит, и ей валериана нужна, наверное. Отведите ее в бухгалтерию, ей там будет о чем поговорить, заодно и успокоится, – попросила я его. – Зина, Лариса, давайте топайте к себе, сейчас к вам в бухгалтерию поступит тяжело больная на всю голову Виктория Сергеевна, окажите женщине первую помощь.

Любовь Григорьевна снова схватила меня за локоть.

– Обыск будет? – спросила она.

– Думаю, да.

– А вдруг там, в кабинете или в сейфе, лежит что-нибудь?..

– Что?

– Ну, знаешь, как бывает: деньги, документы какие-нибудь…

Я повернулась к собравшейся публике и поняла, что мне надо опять принимать меры по изгнанию сотрудников из приемной. Я заглянула в кабинет: там, точно это было поле для гольфа, разгуливали все кому не лень.

– Юра, Люська, Илья Дмитриевич и другие не менее достойные люди, прошу вас очистить территорию: мы ждем милицию и хотим ее обрадовать своим чутким пониманием происходящего. В тот раз нам не удалось блеснуть соплей на солнце, так давайте блеснем сейчас!

Я еще немного покричала, помахала руками, и вскоре в приемной остались только мы с Любовью Григорьевной. Она протянула мне ключ и сказала:

– Шифр от сейфа: сорок четыре триста сорок два.

– Вы – на шухере, приоткройте дверь и смотрите в щелку, как на лестнице увидите милицию – кричите.