Маленькие радости - Оливия Уэдсли

Он покачал головой:

– Вы для меня самое яркое воспоминание этого дня.

Снова это странное ощущение пронизало ее тело, когда она встретилась с ним глазами. Казалось, что оно совершенно лишает ее способности говорить. Она хотела сделать какое-нибудь общее замечание, но слова не приходили.

– Вы очень молчаливы, Тони.

Она храбро улыбнулась ему:

– Я немного устала, я думаю.

Он заботливо укутал ее в плед. Его руки коснулись ее шеи, когда он поднимал ей воротник, и ей казалось, что он дотронулся пальцами до ее обнаженных нервов. У дверей школы он расстался с ней. Мгновение они оба стояли в темноте. Она слышала его нервное дыхание, она чувствовала, что они оба словно чего-то ждут, но чего именно – она не поняла.

– До свидания! – резко сказал Роберт.

– До свидания!

Тони повернулась и вошла в подъезд.

Настали голубые весенние дни, весь мир – в фиалках.

Теодор Шторм

До конца учебного года осталось всего две недели. Стояли очень жаркие дни, был конец июля, и солнце так нагревало спальни верхнего этажа, что в них было душно, как в оранжереях. К ночи все еще держалась духота. Тони обыкновенно валялась в постели, тщетно стараясь уснуть. Со времени последнего посещения Роберта ее интерес к прогулкам в лес, куда она продолжала уходить, как только могла это сделать без помех, пропал. Она чувствовала постоянную усталость. Даже наспех нацарапанное письмо Фэйна, в котором он сообщал, что она может приехать и что он «кое-что наметил для нее», не возбудило ее интереса на сколько-нибудь длительный срок.

Она вернется на Гросвенор-стрит, тетя Генриэтта по-прежнему не будет ее любить, а через некоторое время ее снова ушлют.

«Чего, собственно, я хочу?» – в усталости задавала она самой себе вопрос и не находила ответа.

Она обычно любила поездки, но на этот раз дорога в Лондон была для нее крайне тягостна. В Винчестере в вагон вошли девушка с молодым человеком. По ослепительной новизне колец на их руках Тони решила, что это молодожены. Молодой человек, у которого была очень милая наружность, был явно целиком поглощен своей молодой женой. Сначала он уселся против нее; немного спустя, в ответ на ее легкую улыбку, сел рядом. Тони заметила, как девушка опустила свою руку, и их руки встретились. Он посмотрел на нее, и в его глазах отразилась страсть обладания. Девушка восхитительно зарумянилась и стала смотреть в окно.

Слезы готовы были выступить на глазах у Тони. Она не могла никак объяснить себе ни того настроения, которое владело ею в последние недели, ни того, почему вид этих счастливых влюбленных мог так подействовать на нее.

Она стала смотреть на проносившиеся мимо деревья и изгороди и старалась возбудить в себе интерес к своему возвращению домой.

«Боже мой, боже мой, – неожиданно сказала она себе самой, – почему одним дано все, а другим ничего?»

Никто не интересуется ею, всем безразлично, спит она или нет, жива или умерла.

Поезд прибыл в Пэддингтон. Она поспешно собрала свои вещи и готовилась выйти. Она ждала носильщика. Спешившие люди толкали ее. Каждого, по-видимому, кто-нибудь ждал.

Фигурка Тони выглядела растерянной и одинокой.

В это время быстро подъехал и остановился автомобиль, из которого выскочил мужчина. Он оглянулся кругом и, увидав Тони, быстро направился к ней.

Она заметила его, когда он приблизился, и невольно протянула к нему руки. Ее глаза затуманились. На большом расстоянии она услышала голос лорда Роберта:

– Тони, вы рады меня видеть?

Она беспомощно оперлась на его руку.

– Вы ведь говорили… вы ведь говорили, что уезжаете?

– Я отложил поездку. Фэйн мне сказал, что вы возвращаетесь сегодня. Я рассчитал поезд – и вот я здесь. Но вы, в конце-то концов, рады меня видеть?

В одну секунду ее настроение поднялось.

– Чуточку, Роберт-дьявол, – сказала она, смеясь.

– Это уже лучше, – весело ответил он, – теперь пойдем. Где ваши вещи? Я в своем автомобиле. Я думаю, следовало бы где-нибудь выпить чаю? Что вы скажете на это? Потом вы могли бы поехать домой. – Он покрутил усы. – Гетти в Рейнела и не вернется к обеду, – добавил он спокойно.

Для Тони было безразлично, была ли та дома, все казалось ей безразличным. Лорд Роберт приехал встретить ее, он отложил поездку. Ужасный учебный год был позади.

– Но мой костюм, – сказала она смущенно.

Ей казалось немыслимым появиться с таким безукоризненным человеком, как он, в дорожном костюме и шляпе.

Лорд Роберт посмотрел на нее.

Для мужчины, который почти влюблен, женщина всегда кажется хорошо одетой, – разумеется, если он с ней.

– Вы вполне одеты, – сказал он, – и если вы ничего не имеете против, я думаю, мы могли бы выпить чаю в парке. Там спокойно и можно поговорить.

На парке он остановился после долгих размышлений. Он знал свой круг, и чай там был гораздо более приемлем, чем в каком-нибудь нарядном месте на Бонд-стрит.

Сидя рядом в автомобиле, он взял ее за руку.

– Как вы там поживали, крошка?

– Я была ужасно несчастна. – Она повела плечами. – Не знаю почему, но я чувствовала себя одинокой, потерянной, опустошенной. Я не могу подыскать других слов, чтобы выразить то, что я думаю. В моей жизни не на чем было остановиться. Вы все это перевернули, – сказала она просто.

– Вы хотите сказать, что чувствуете себя лучше, когда мы снова вместе? – Сама прямота вопроса диктовала неминуемо один ответ.

Это была правда: появление Роберта изменило все.

– Да, – сказала она, – да.

Он внимательно посмотрел на нее, закусив губу, и снова предложил ей вопрос, который задавал уже в Париже:

– Я кажусь вам стариком, Тони?

Она могла только рассмеяться:

– Ужасно!

– Только правду, сударыня!

– Если вы хотите знать правду, то вы иногда выглядите ребенком, иногда – нет, вот вам ответ.

Вся ее веселость и живость речи вернулись к ней. У нее было такое ощущение, что она танцует в золотом освещении.

– Мне самой почти восемнадцать, знаете, – сказала она.

– Когда день вашего рождения?

– В ближайшем месяце.

– Нам необходимо по-царски отпраздновать его. Что мы сделаем? Театр, концерт – чего бы вам хотелось?

– Прогулку в автомобиле, – сразу ответила она, – наедине с вами, – и вся покраснела.

Роберт с любопытством посмотрел на нее и улыбался.

– Сделано, – ответил он.