Возраст Суламифи - Наталья Миронова

– Нет, – оборвала отца Лина. – Ничего не было, пап, он просто пытался меня лапать. Забудь.

– А Нелли? – упрямо продолжал Полонский.

– Вот кто блистал отсутствием, так это наша Нелечка. В общем, речь не о том, пап, у меня есть эти деньги, и она о них не знает. Давай попробуем…

– Давай попробуем другой вариант. Ты не хочешь поехать со мной? – спросил отец.

– Нелька не пустит, – тут же нашлась Лина. – И потом, на кого я Галюсю оставлю? И большевичку?

Полонский обнял ее.

– Я не заслужил такую дочь. Чувствую себя сволочью…

– Да ну тебя, пап, что за ерунда! Давай о деньгах.

– Ладно, давай, – вздохнул Полонский. Делиться с дочерью своими угрызениями… Он и сам понимал, что это непорядочно. – Я попробую. Если предложить ей энную сумму аккордно… Не пять тысяч, конечно, я и своих добавлю, а на остальное составить договор… У меня есть адвокат, надеюсь, он сумеет ее убедить, что я все ей выплачу… что договор действителен и в Америке тоже… А тебе все верну до цента. И бабушкина квартира тебе останется, а Зоину мы будем сдавать – вот и алименты. Главное, чтоб Нелли не знала, а то решит, что слишком просто получилось. Когда я раскручусь… Все пойдет тебе.

– Да ладно, пап… Тебе самому на первых порах деньги понадобятся. И Алке на колледж копить. Я знаю, там все копят.

– Я еду под твердый договор. У нас есть проект… Всякое может случиться, но, думаю, все будет хорошо. Вот только тебя совестно бросать этой крокодилице.

– Да нормально все, пап, я с ней справлюсь. Она сама меня боится.

* * *

Разработанный отцом и дочерью план удался. Нелли согласилась взять часть суммы аккордно, ей как раз нужны были деньги на очередную подтяжку. Пяти тысяч, конечно, не хватило, но Полонский добавил своих, вышло вполне солидно. На остальное хитрый адвокат составил договор, по которому выплачивать алименты будет он лично, из своих денег, а уж потом Полонский вернет ему этот долг. На самом деле это были деньги, которые адвокат получал по доверенности за аренду квартиры Зои Артемьевны, папиной жены. Нелли не вникала в такие тонкости. Ей важно было, чтобы энная сумма ежемесячно ложилась ей в карман.

Конечно, она ни копейки не тратила на дочь и даже не задавалась вопросом, откуда берутся деньги на хозяйство, на квартплату, на одежду, обувь, учебники для дочери. Хотела еще побазарить в последний момент, увеличить сумму, но Лина пригрозила, что всем расскажет о ее роли в истории с Валдисом Соколовскисом.

– Не то что алиментов не увидишь, еще и родительских прав лишат.

– Хватит меня попрекать! Ничего же не было! – разозлилась Нелли.

– А давай об этом по телику расскажем, – злорадно предложила Лина. – В передаче «Рассудите нас, люди».

Нелли смолкла. Она как раз уговаривала дочку выступить вместе с ней на телевидении, в передаче «Отцы и дети», и только теперь поняла, что лучше ее не звать и самой не ходить. В 90-е годы большинство ток-шоу еще шли не в записи, а в прямом эфире. Вредная Полька могла ляпнуть такое, что не дай бог.

Вечно они с дочерью были не в синхроне, как в кино говорят. То, что составляло для Нелли предел мечтаний, Лина отвергала с порога. Нелли была уверена, что из вредности.

Как не мечтать о славе, о популярности, о направленных на тебя софитах и глазках видеокамер? Ей искренне казалось, что только так и можно существовать. Неужели же слиться с серым морем людишек, перебивающихся на гроши? Нет, лучше умереть.

Людишки для того и живут на свете, чтобы тебя боготворить, восхищаться, завидовать. Им снисходительно рассказываешь с экрана, как тяжек твой труд, как невыносимо вставать в пять утра и ехать на съемку, как слепит жар «юпитеров», как приходится играть зиму летом, а лето зимой. Людишки почему-то особенно падки на такие байки.

Кое-кто мнит себя поумнее, таким толкаешь историю, как ты ищешь «зерно образа». Нелли разговоров о «зерне образа» не любила, старалась избегать. Лучше попроще. Правда, на простоте она в тот раз тоже налетела – будь здоров. Репортерша вредная попалась.

Нелли не стала участвовать в программе «Отцы и дети» за отсутствием достижений на этой ниве: кроме Польки, отказавшейся наотрез, предъявить было некого. Зато она пробилась в другое ток-шоу, и там одна гадина с невинным видом спросила, как поживает ее дочь Полина, оправилась ли она уже после случая на съемках «Долгого пути домой». Всем, конечно, захотелось узнать, что за случай, и Нелли пришлось импровизировать на ходу.

Она сказала, что ее дочь упала и поранилась на берегу озера, но съемочное время звезды стоит дорого, пришлось снять ее с дублершей, а уж потом доснимать крупный план с Полиной. Жаль, добавила Нелли, но этот фильм вообще не оправдал ожиданий. Над ним словно рок висел с самого начала. В Канны его не взяли, в Венецию тоже, а режиссер, великий режиссер Ольгерт Куртинайтис, говорят, умирает. Такая жалость! Ну вы же знаете, от чего умирают такие люди…

…Ольгерт Куртинайтис умер через два года после этой передачи. Перед смертью успел снять еще один фильм, признанный во всем мире вершиной его творчества, взявший все призы и в Каннах, и в Венеции, и в Голливуде.

Но это было позже, а пока Нелли радовалась, как ловко ей удалось выйти из положения. Она и с репортершей-гадиной сумела поквитаться: разузнала, кто ее муж, и подсунула ему одну из начинающих звездочек. Наплела семь верст до небес, будто бы только через него можно добиться интервью на телевидении. Та и клюнула, дуреха. Жене вовремя стукнули, где и как ее муж проводит селекторное совещание. Скандалище был – ужас черный. Семья распалась, и звездочку Нелли спалила, но не пожалела ничуть. Оттянулась классно. Полька сказала ей: «Какая же ты дрянь», но на Польку плевать, что она понимает! Кто она вообще такая?

Так время и прошло незаметно: ее бывший уехал, и никто о нем не вспомнил.

* * *

Лина проводила отца с Зоей и Аллочкой в аэропорт.

– Ты к нам приедешь обязательно, – говорил папа, обнимая ее.

– Ага, – отвечала Лина, прекрасно понимая, что этому не бывать. Она расцеловала Зою Артемьевну и Аллочку и, чтобы снять пафосность момента, громко шепнула названной сестренке: – Давай, Алёк, оттянись там за меня. Защипку в бровь, в пупок, татушек наставь и дави из них «Харлей».

Десятилетняя Аллочка захихикала.

– Пиши мне, папа, – добавила Лина. – Как мейл заведешь, сразу скинь чего-нибудь, у меня адрес и высветится.

– Лина, – озабоченно говорил Полонский, – адрес адвоката не потеряй. Чуть что, сразу дай ему знать, у него генеральная…

– Да знаю, пап, чего тыщу раз повторять? Ну, чтоб все, – туманно напутствовала Лина отца с женой и дочерью, помахала им вслед, еще и подпрыгнула напоследок, чтобы увидеть их над границей матового стекла, когда они скрылись из виду.

А потом села в автобус – тогда, в 90-е, еще ходили рейсовые автобусы – и вернулась в Москву.