Бьёрн Магнуссон - Добрый Волдеморт

Придёт моё время! — зло ощерился Волдеморт, заставив камни вокруг задрожать. — Я ещё поглумлюсь над твоим трупом!» В чёрной вспышке аппарации тёмный лорд исчез. Предстояло много работы по созданию ловушек, и он не собирался её откладывать.

Через месяц каждый артефакт основателей стал смертельно опасной западнёй для неосторожных волшебников. Дневник подавлял жертву, создавая псевдоличность, которая считала себя Риддлом. Где его использовать, Волдеморт ещё не решил, поэтому приказал Абраксасу спрятать его у себя. Диадема была спрятана в Хогвартсе уже давно. Шедевром стала ловушка, встроенная в кольцо, которое Риддл спрятал в старой хижине Гонтов. А чаша, в которой хранились пригодные для полноценного восстановления крестражи, снова отправилась в сейф Беллатрисы. Только юной Блэк он мог доверить столь ценную вещь.

В принципе, на данном этапе развития, тёмный лорд уже вполне был способен существовать в виде духовной сущности и даже питаться аурными оболочками жертв, словно смеркут или дементоры. Однако тело имело источник магии и позволяло творить волшебство. А без волшебства он себя не мыслил.

***

В течение двух месяцев Магнуссон почти не выходи́л из «Дырявого Котла». Только по субботам-воскресеньям побывал в гостях у Батильды Бэгшот, Римуса Люпина и Северуса Снейпа. Он с головой погрузился в создание артефактов Пернеллы Фламель. Хорошо, что у Горбина удалось приобрести все необходимые заготовки, а Фенрир Сивый сумел достать травы и минералы. Когда все было сделано, Бьёрн отправил сову с просьбой о встрече и получил приглашение на улицу Монморанси, 51.

Войдя в неприметную дверь рядом с центральным входом, он неожиданно оказался на краю аккуратно постриженного поля. Вдалеке перед стеной дремучего леса стоял красивый, будто с картинки, замок, невероятно похожий на Версальский дворец. «Не удивлюсь, что в своё время Фламели его сюда перенесли, оставив взамен трансфигурированную подделку», — хмыкнул про себя Бьёрн и зашагал вперёд, наслаждаясь ароматом луговых цветов.

Добравшись, он заметил возле стола с плетёной мебелью, семейную чету древних французов, которые пили вино и о чём-то беседовали. Заметив Бьёрна, старый алхимик довольно проскрипел:

— Смотри, дорогая, кто к нам пожаловал.

— Здравствуйте, месье Фламель, леди Пернелла, — поклонился Бьёрн.

Заметив на его руках сверкающие серебром перстни, древняя ведьма довольно рассмеялась.

— Я смотрю, мистер Вильямс, вы времени не теряли. Ну и как вам мой подарок?

— От этих артефактов очень необычные ощущения, леди, — улыбнулся Бьёрн. — Сила заклинаний будто возросла примерно на четверть. Я даже немного стал ощущать, как относятся ко мне разные волшебники. Это у меня талант к легилименции проснулся, да?

— А-ха-ха, — мелодично рассмеялась ведьма, — можно сказать, и так. Почти всегда бывает, что у людей с хорошими способностями к окклюменции, к легилименции предрасположенности нет. Но если, по вашим словам, пусть и с помощью усилителей, вы что-то начали чувствовать, тогда да, у вас несомненный талант.

Она заразительно расхохоталась, и Бьёрн несмело улыбнулся в ответ. Несмотря на искренний смех, как чувствовал Магнуссон, Пернелла не веселилась. Совсем. Ей вообще было всё равно. Она вела себя в соответствии с выбранной линией, просто одела очередную маску.

Под многослойной ментальной защитой древних волшебников Бьёрн ощущал мрачное торжество обоих Фламелей. Он пришёл с кольцами на руках, значит, принял предложенные правила игры. Пусть сейчас Магнуссон не представлял для них никакой опасности, но ведь дети растут быстро, а для долгожителей, даже слишком быстро. Не успеешь оглянуться, как на твою власть посягает новое поколение. Как правило, агрессивное и зубастое.

Неуловимый ветерок, невесомый, словно касание пёрышка по коже, пробежался по обманке, установленной в его голове, и удовлетворённо исчез. В этом слое всё, что Бьёрн рассказывал, автоматически становилось истиной, в которую он якобы верил сам. Идеальная защита от волшебников, привыкших незаметно и безнаказанно шарить в чужих головах.

— Своим старанием, мистер Вильямс, вы заслужили поощрение, — проскрипел Николя Фламель. — Вот вам литература для мастеров-артефакторов, я слышал от Альбуса, что вы пытаетесь развиваться в этой сфере. Возможно, когда-нибудь мы тоже будем заказывать у вас что-то интересное. Приятно понимать, что в этом суматошном времени ещё встречаются волшебники, для которых важна сама магия, а не только золото и удовольствия.

— Если у вас появятся вопросы по теме, — прозвучал серебряным колокольчиком голос Пернеллы, — присылайте сову. Нам старикам бывает интересно разбираться в проблемах молодых дарований.

Почувствовав, что приём окончен, Бьёрн попрощался с Фламелями и заспешил обратно.

— Ну что ты думаешь о нашем госте, дорогая? — облик Николя из древнего старика плавно перетёк в упитанного щекастого мага, каким он показывался людям лет четыреста назад.

— Очередная посредственность, — Пернелла налила себе и мужу ещё вина́. — Он совершенно не способен к ментальным наукам, а значит, глуп, хоть и старается усердно заниматься. Его память читается как книга. Он всё лето сидел в каком-то приюте и усердно штудировал мои записи. А потом собрал последние сбережения, чтобы купить заготовки и сделать перстни, даже не спал ночами. Смешной мальчишка. Как будто эти кольца способны хоть кого-то сделать сильным волшебником.

— Ну Альбуса же сделали, — нахмурился Николя.

— Ой, да брось! — Пернелла хищно улыбнулась. — Твой непутёвый ученик стал Великим магом вовсе не оттого, что учился у тебя варить кровь дракона. Просто он вовремя предложил своему немецкому дружку наладить конвейер жертвоприношений в той войне.

— Вообще-то, это я приказал ему так сделать, ты же помнишь, — Фламель тоже ухмыльнулся. — Я в своё время неплохо поработал