Сегун - Джеймс Клавелл

Блэксорн, облокотившись на койку, вглядывался в пустынную поверхность моря… «Так что с руттерами? И навигационными инструментами? — обратился он к своему отражению в медной морской лампе, тщательно начищенной, как и все кругом. Но отражение молчало. — Купишь в Нагасаки, когда будешь набирать команду. И позаимствуешь у Родригеса. Да-да. Тебе же придется захватить его, перед тем как напасть на корабль, не так ли? — Он видел в медном „зеркале“, что улыбается. — Ты уверен, что Торанага даст тебе уйти, да? — И ответил уверенно: — Да. Поедет ли он в Осаку или нет, я получу все, что мне надо. И Марико тоже».

Довольный, он засунул мечи за пояс и поднялся на палубу, — там пришлось подождать, пока снова опечатают двери…

Когда Блэксорн вернулся в Эдо, было еще очень рано — удалось заехать в отведенное ему помещение перекусить: немного рису, две порции рыбы, поджаренной на углях, с соевым соусом — удалось научить этому своего повара, — маленькая бутылочка саке, потом чай.

— Анджин-сан?

— Хай?

Седзи распахнулись — за ними кланялась застенчиво улыбающаяся Фудзико.

— Я забыл о вас, — сказал он по-английски, — боялся, что вы умерли.

— Досо го иемасига, Анджин-сан, нан дес ка?

— Нани мо, Фудзико-сан, — сказал он, устыдившись, — Гомен уреси. — Пожалуйста, простите меня… сюрприз, да? Рад видеть вас. Садитесь, пожалуйста.

— Домо аригато годзиемасита, — откликнулась Фудзико. Она размеренно сообщила ему своим тонким, высоким голосом все, что считала нужным: как она рада его видеть; как сильно продвинулся он в японском языке; как прекрасно он выглядит и как хорошо, что она здесь.

Он посмотрел на ее колено, неловко положенное на подушку.

— Ноги… — Он искал в памяти слово «ожоги», но не мог припомнить и сказал так: — Огонь повредил ноги. Еще болит?

— Нет, но пока еще, извините, немного мешает сидеть, — Фудзико сосредоточенно следила за его губами, — ноги повреждены, извините.

— Пожалуйста, покажите мне.

— Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан, не хочу вас затруднять, у вас свои проблемы. Я…

— Не понял. Простите меня, слишком быстро.

— Ах, извините! С ногами все нормально. Не беспокоят, — умоляла она.

— Беспокоят. Вы наложница, не так ли? Не стесняйтесь, покажите сейчас же!

Она послушно встала. Очевидно, она стеснялась, но сразу же начала развязывать оби.

— Пожалуйста, позовите служанку, — приказал он. Она повиновалась. Седзи сразу же открылись, ей кинулась помогать женщина, которую он не узнал.

Сначала они развязали жесткий оби, служанка отложила его в сторону вместе с кинжалом.

— Как вас зовут? — спросил он резко, как и полагается, настоящему самураю.

— Ох, пожалуйста, извините меня, господин, простите меня. Мое имя Хана-иси.

Он буркнул что-то одобрительное. Мисс Первый Цветок — прекрасное имя! Все служанки согласно обычаю назывались мисс Хвостик, Журавль, Рыбка, Вторая Ива, Четвертая Луна, Звезда, Дерево, Веточка и тому подобное.

Хана-иси была женщина средних лет, очень серьезная. «Бьюсь об заклад, что она старая домашняя служанка, — решил Блэксорн. — Не исключено, что вассал покойного мужа Фудзико. Муж! Я совсем забыл о нем и о ребенке, которого казнили — казнили по приказу этого злого духа Торанаги, который на самом деле не злой дух, а дайме и хороший, может быть, великий вождь. Быть может, муж ее заслужил такую судьбу… если бы знать всю правду… Но не ребенок, за это нет прощения».

Фудзико спокойно дала распахнуться верхнему кимоно, зеленому с узором, но, когда развязывала тонкий шелковый пояс желтого нижнего кимоно и откидывала его в сторону, пыльцы ее задрожали. Кожа у нее была чистая, сквозь складки шелка виднелся край груди — маленькой и плоской. Хана-иси встала на колени, развязала ленты на нижней рубашке и стянула ее с пояса на пол, чтобы хозяйка могла переступить и выйти из нее.

— Йе, — приказал он. Она подошла и подняла кайму. Ожоги начинались с задней стороны ног, у икр. — Гомен насаи.

Она стояла не двигаясь. Капли пота стекали по ее щекам, нарушая макияж. Он поднял рубашку повыше. Кожа обгорела везде с задней стороны ног, но заживление, видимо, шло отлично: уже образовались рубцы, инфекции, нагноений не видно, только немного чистой крови там, где новая, молодая ткань лопнула, когда Фудзико садилась на колени.

Он отодвинул кимоно в сторону и распустил ленту на поясе. Ожоги кончались в верхней части ног, обходили крестец, где ее придавило бревном и тем спасло от ожогов в этом месте, и затем снова начинались на пояснице. Бугры от ожогов, шириной в полруки, шли вокруг талии. Рубцовая ткань уже перешла в постоянные шрамы. Да, неприятное зрелище… Но заживает на удивление.

— Очень хороший доктор. Лучший из всех, кого я видел! — Он отпустил кимоно. — Прекрасно, Фудзико-сан! Шрамы, конечно, ну и что? Ничего. Я видел много пострадавших от ожогов, понимаете? Вот и хотел сам посмотреть, чтобы понять, как дела. Очень хороший доктор. Будда помогал вам. — Он положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. — Не беспокойтесь. Сигата га наи, да? Вы поняли?

У нее хлынули слезы.

— Пожалуйста, извините меня, Анджин-сан, мне так стыдно. Пожалуйста, простите мою глупость, что я была там, попалась, как полоумная эта. Мне следовало быть с вами, защищать вас, а не толкаться со слугами в доме. Мне нечего было делать в доме, не было причин там находиться…

Сочувственно ее обнимая, он дал ей выговориться, хотя почти ничего не понял из ее речи. «Мне бы надо найти, чем лечил ее этот доктор, — возбужденно подумал он. — Это самое быстрое и хорошее заживление, какое я встречал. Каждый капитан ее королевского величества должен владеть этим секретом, да что там, — любому европейскому капитану он необходим… Постой… А кто бы отказался заплатить за это несколько золотых гиней? Ты же можешь сделать целое состояние! Нет уж, не таким путем, — только не так. Наживаться на страданиях моряков… Нет!»

Фудзико повезло, что обгорели только задние поверхности ног. Лицо все такое же квадратное и плоское, острые зубы — как у хорька, но глаза излучают такую теплоту, что, пожалуй, язык не повернется назвать ее непривлекательной. Он еще раз обнял ее.

— Ничего, Фудзико, не надо плакать. Это мой приказ!

Блэксорн отправил служанку за свежим чаем и саке, приказал принести побольше подушек и помог Фудзико расположиться на них. Она все стеснялась и то и дело спрашивала:

— Как смогу я отблагодарить вас?

— Не надо благодарностей. Давайте снова, — Блэксорн на мгновение задумался, но не нашел в памяти японских слов «помогать» или «помнить», тогда он вытащил словарь и поискал их там. — Помогать — о-негаи… Помнить — омой дасу… Хай, мон-досо о негаи! Оми дес ка? — Помогайте мне снова. — Помните? — Он поднял кулаки, изобразил пистолеты и нацелился ими. — Оми-сан, помните?