Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор - Илья Мощанский

Частый огонь противника напоминает дробь барабанов. Я смотрю в перископ и вижу поднимающиеся при разрывах и оседающие тучи земли и немецкие танки. Они катятся строгими рядами, ведя за собой пехоту. Куда ни поверну свой перископ, всюду — немецкие танки. Полукольцом с севера и на юг оцепили они нас.

„Вперед! Вперед!“ — сигналит комдив, и его машина резко вырывается из строя. Танки летят за ним на предельной скорости. Только тонкостенные Т-28, намеренно отстав, ведут огонь с коротких остановок.

KB Васильева, застывая на миг, бьет в упор по встречной лавине. Бью и я из-за его кормы и сразу вижу результат первого выстрела. Трудно промахнуться на пятьсот метров.

С башни KB, с его бортов сыплются искры, снаряд за снарядом попадают в него, отскакивают, как горох от стенки. Один немецкий танк, вырвавшись вперед, мчится на Васильева. Комдив не тратит на него снаряда, таранит дерзкого носом. С немецкого танка сваливается башня.

Теперь все KB жмутся к Васильеву. Приподымается крышка люка, показывается его голова, взмах флажками — сигнал „Вперед!“ В то же мгновение пучок ослепительных искр отскакивает от его башни, вслед за ним второй — от левого борта. Танк вздрагивает и замирает. Из полуоткрытого люка свечой вырывается в небо пламя. Не веря перископу, выглядываю из башни и не хочу верить самому себе: KB весь в огне. Из люков никто не показывается. Жду с замершим сердцем: вот-вот сейчас покажется голова Васильева. Нет, не показывается. Ясно, все кончено, и все-таки я не верю этому. Вспыхивает еще один КВ. Да что это такое? Почему вдруг они горят? Отворачиваю перископ в сторону от танка Васильева. На высотке у села видны длинноствольные пушки. „Зенитки! — мелькает догадка. — Вот кто только мог пробить KB!“»

Конечно, понятно, что танк Васильева был подбит из 88-мм универсальных орудий семейства Flak 18. Но ведь из описанного эпизода можно сделать еще несколько далеко идущих выводов.

Во-первых, командир дивизии из новейшего танка KB управляет своим соединением с помощью флажков. Ясно, что подавляющее число танков дивизии не радиофицировано. В подобных условиях батальоны соединения способны только к простейшим маневрам и не могут, в отличие от немецких танковых подразделений, оперативно реагировать на быстро меняющуюся обстановку, что в свою очередь приводит к тактическим поражениям и неоправданным потерям.

Во-вторых, последняя поставленная танковой группе бригадного комиссара Попеля задача, по воспоминаниям того же Пенежко была доставлена на самолете 30 июля:

«Летчик вручил Попелю карту — приказ штаба фронта.

Приказ гласил: „В районе Пелча — Буды до четырехсот танков противника без горючего и боеприпасов. Спешите уничтожить“».

Само получение приказа обрадовало наших бойцов и командиров. Они не забыты! Но ведь из его содержания четко видно, что никакой стратегии в действиях Юго-Западного фронта нет и в помине. Внешне это выглядело как имитация требуемых свыше контрударов, на самом деле без боеприпасов и продовольствия танковая группа совершала самоубийственный рейд уже по тылам противника. Видимо, 1 июля погиб Васильев, а к 2 июля часть танков была разбита, а у других заканчивалось горючее. Их выводили из строя, снимали пулеметы и оставляли на территории противника. Рейд подвижной группы был окончен. Удивительно вообще, что ее «ядро» во главе с М. К. Попелем вышло к своим, и даже на танках! Вообще бригадный комиссар был не только опытным, но и «фартовым» командиром, да и своим поведением в критических ситуациях он вселял в бойцов и их начальников уверенность и являлся настоящим образцом советского политработника в лучшем смысле этого слова.

Теперь вернемся к обстоятельствам смерти Вашугина. Об этом можно судить из воспоминаний И. Х. Баграмяна, который в тот период являлся начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта. В своей книге «Так начиналась война» он писал о событиях 29 июня:

«Генерал Кирпонос принял решение: продолжая активными действиями сковывать главные силы немецкой 6-й армии, усилить удары по прорвавшимся в район Острога танковым соединениям Клейста и тем самым заставить их отказаться от наступления.

Новый боевой приказ был уже готов, когда на КП фронта примчались заместители командира 12-й танковой дивизии полковой комиссар В. В. Вилков и полковник Е. Д. Нестеров. Оба выглядели подавленными. Они доложили, что 8-й мехкорпус в крайне тяжелом положении. Значительная часть его сил во главе с бригадным комиссаром Попелем сражается в окружении. Корпус понес большие потери, оставшиеся люди вымотаны беспрерывными боями.

Во время этого разговора, при котором присутствовали Пуркаев и я, вошел Вашугин. Мы заметили, как он побледнел, но не придали этому особого значения. Подумали, просто переживает человек за неудачу, в которой и он отчасти был повинен. Никто и не мог предполагать, какой это был для него удар. Не дождавшись конца разговора, Вашугин ушел.

А нам предстояло пересматривать все заново. Было ясно, что на 8-й мехкорпус больше рассчитывать нельзя. Командующий приказал вывести из боя уцелевшие его части. Но тогда теряло смысл и наступление 15-го мехкорпуса, тоже истощенного к этому времени до предела. С выводом же этих корпусов резко ослаблялась вся наша ударная группировка. На кого же теперь возлагать задачу разгрома прорвавшихся к Острогу танковых войск противника? Все надежды на армию Потапова. Посильное содействие ей окажут помимо фронтовой авиации лишь 36-й стрелковый корпус и оперативная группа генерала Лукина. Начало перехода этих сил в общее наступление командующий фронтом назначил на 1 июля.

Генерал Кирпонос поручил мне доложить о принятом им решении членам Военного совета. Захватив рабочую карту и свои записи, я направился к Н. С. Хрущеву. Он был необычно грустен. Выслушал мой доклад и без колебаний одобрил намеченные мероприятия. Узнав, что я направляюсь к Вашугину, Никита Сергеевич с горечью сказал:

— Не ходите. Теперь уж не придется ему докладывать. Отвоевался Николай Николаевич…»

Исходя из представленного выше документа, Вашугин застрелился 29 июня, в то время как официально днем его смерти называется 28 июня. Еще одна загадка войны.

Боевые действия нашего 8-го механизированного корпуса западнее Дубно закончились неудачей. Однако наступление его войск сыграло положительную роль. Чрезвычайно опасное для левого крыла фронта продвижение ударной группировки противника на юго-западном направлении в районе Дубно было приостановлено на несколько суток.

Контрудар танковых войск Юго-Западного фронта представлял собой самое крупное танковое сражение в начальном периоде Великой Отечественной войны. В нем с обеих сторон участвовало около 2500 танков. В ходе его войска Юго-Западного фронта нанесли врагу значительные потери и задержали его продвижение на целую неделю. Они начали отход только по приказу Ставки Главного командования 30 июня в связи с неблагоприятным развитием событий на Западном фронте.

Вот как оценивал контрудары мехкорпусов Юго-Западного фронта бывший командующий 3-й немецкой танковой группой генерал Гот: «Тяжелее всех пришлось группе армий „Юг“. Войска противника, оборонявшиеся перед соединениями северного крыла, были отброшены от границы, но они быстро оправились от неожиданного удара и контратаками своих резервов и располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контрудары»[35].