Французское воспитание. Метод мадам Дольто - Патрик Деларош

И отцы также не отстают от матерей, и «некоторые из них сажают детей на колени, когда ведут машину, заставляя их «управлять транспортным средством», что совершенно недопустимо» (26), утверждает Дольто. Причем это не игра в шоферов наподобие той, в которую играют мальчики, когда садятся на место водителей и голосом изображают звук работающего мотора, повторяя «врум, врум», а иллюзия власти. «И тех же мальчишек, но уже в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, когда они уже в принципе умеют водить машину, сажают за руль, хотя закон это запрещает. И тогда отец предстает как существо высшего порядка, как человек вне закона или как некто, кому закон не писан и кто сам по себе является законом».

Если родители смогут избавиться от всех этих ошибок, а еще лучше избежать их, они смогут пойти вместе с ребенком по пути его эволюции, исключая, разумеется, вседозволенность, не скрывая от него истин, которые его непосредственно касаются, и уважая его личность. И родители также обязаны держаться с достоинством, и мать, например, не должна жаловаться на отца, заявлять, что выбилась из сил, осуждать своего бывшего мужа в случае развода и должна уметь признавать свою неправоту, но не говоря об этом открыто, а лишь намекая ребенку, что «допустила небольшую оплошность» (27).

По мнению Дольто, любое обучение осуществляется через постижение законов и основано на них. И их главные понятия должны быть заложены в семье, уже начиная с самого раннего возраста, а в школе, в этом микрообществе, к ним вернутся еще раз, консолидируя и углубляя понимание закона. И в этом отношении родители и школа должны действовать сообща. «Детский сад – это расширение семьи кверху, в то время как начальная школа – это углубление семьи вниз» (1), – заявлял умудренный опытом Винникотт. И Дольто, в свою очередь, также находилась в поисках преемственности и взаимодополняющего влияния между разными периодами и местами воспитания раннего детства. Обучать ребенка – это значит придавать смысл всему тому, что его окружает, что он чувствует, это значит упорядочить хаос, и все это осуществляется посредством дифференциации, установления различий. И как мы уже видели, на первом этапе речь идет о дифференциации потребностей и желаний, далее об отделении желаний родителей от желаний детей, об отличии одного ребенка от другого, поэтому их нельзя характеризовать одними и теми же словами, и, разумеется, о различии ролей, стилей поведения, поколений в семье. Все это представляет собой широкое поле деятельности, позволяющее избавиться от порочных методов воспитания, лежащих в основе многих отклонений в поведении детей.

Именно под этим углом зрения Дольто так резко критикует появление так называемого «унисексуального поведения», то есть не имеющего половых различий, среднего между мужским и женским. И она глубоко сожалеет, что «этот принцип, передающийся из уст в уста, получил такое широкое распространение и что мать с отцом, параллельно воспитывая ребенка, ведут себя одинаково по отношению к нему. Это отклонение от нормы, извращение, и я думаю, что этот «принцип» является следствием моды «унисекс» на одежду и прически» (2). Но не следует заблуждаться, полагая, что разоблачаемые Дольто методы глубоко проникли в сознание общества, хотя она тем не менее советует семейной паре в полном единодушии противодействовать им в защиту интересов ребенка. Речь идет о критике тенденции униформизации ролей, когда мать и отец утрачивают присущие им половые различия в поведении.

Хотя инверсия ролей не вызывает столь явного беспокойства Дольто. Все в семье идет хорошо, когда в ней существуют две различные и взаимодополняющие роли. И даже если отцу свойственна некоторая женственность, а мать носит брюки, ребенок будет себя чувствовать в семье нормально, раз уж он имеет возможность идентифицировать себя с ярко выраженными моделями поведения, чтобы стать гармоничной личностью. И не имеет большого значения тот факт, что он называет мамой своего отца, поскольку в данном случае слово «мама» определяет не личность, а функцию, и папа, называемый мамой, обладает скорее всего характерными особенностями матери. И, по словам Дольто, у ребенка не возникает никаких двусмысленностей по поводу половой принадлежности, если он получает минимум информации по этому вопросу. И все это схоже с овладением основами закона, с которыми его знакомят мать, отец, а затем и школа. «И пусть каждая мать зарубит себе на носу, что без мужчины она никогда бы не стала матерью, а каждый мужчина отдает себе отчет в том, что, не будь женщины, он никогда бы не стал отцом» (3). И как остроумно отметил американский психолог Фитцью Додсон в своей книге, посвященной отцам: «Как бы совершенна ни была мать, она никогда не была маленьким мальчиком» (4).

Закон суров, но это закон. Овладение его основами начинается дома и продолжается вне его стен, в обществе, в школе. Им регулируется как сексуальность каждого человека, так и вся совокупность взаимоотношений между людьми. По мнению Дольто, родители должны с самого раннего детства прививать ребенку основы законов, но именно школа должна внушить ребенку необходимость их исполнения. «Запрет на инцест является главным в сексуальном воспитании» (5). А чтобы обосновать этот запрет, чтобы придать ему смысл, нужно преподать ребенку «элементарные знания о взаимодополняемости полов, необходимой для воспроизводства человечества» (6). И только это даст ему возможность определить свое место в семье, осознать половую принадлежность, свою идентичность в стадии формирования, свой возрастной период и свою уникальность в классе среди сверстников.

Закон защищает, поскольку он носит запретительный характер, предоставляя тем самым доступ к регулируемой свободе. И однажды провозглашенный запрет на инцест «открывает перед каждым индивидуумом горизонты закона, лимитирующего сколь обольстительные, столь и губительные последствия неограниченной свободы и ничем не сдерживаемой экспансии чувств» (7).

Таким образом, полностью исключаются браки внутри семьи, будь то между отцом и дочерью, матерью и сыном, братом и сестрой и т. д. И вся цепочка этих запретов логично вытекает из запрета на инцест. И Дольто при случае прибегала к шутке, когда говорила, что «для того, чтобы обессмертить человека как биологический вид, придется также обессмертить бренные останки Эдипова комплекса» (8).

И без опоры на эти принципы воспитания ребенок остался бы «дикарем» вместо того, чтобы стать цивилизованным человеком, придерживающимся социальных норм и морали. И школа должна следовать тем же принципам. И Дольто весьма сожалела о том, что дома либо в школе «детям никогда не говорят (…) об этих естественных законах, которые определяют жизнь человека как биологического вида. И им ничего не известно о правах и обязанностях родителей, о законах, регламентирующих инстинкты и их проявление в обществе, они никогда не слышали о законах, запрещающих каннибализм, кражу, насилие, убийство, супружеские измены. И никто им не рассказывает о правах и обязанностях родителей по отношению к детям и об их собственных правах по отношению к самим себе и родителям» (9).